Вранова погоня - Татьяна Корсакова Страница 11

Внутри дом был просторнее, чем казался снаружи. В нем вкусно пахло сосной и полиролью, а Никита вспомнил совсем другие запахи, сглотнул колючий ком.

– Господа, идите сюда! – раздалось откуда-то из недр дома, и они пошли на голос.

Когда Никопольский говорил, что у него все готово, он не соврал. Эта просторная, солнечная комната была похожа на палату. Больничная койка, штативы для капельниц, столик для инструментов, дефибрилятор. Аппаратура для клинического мониторинга, которой позавидовал бы главврач той больницы, из которой Никита уехал, кажется, уже вечность назад. Восхищенно и одновременно удивленно присвистнул Ильюха, плюхнул саквояж с «боекомплектом» на железный столик, велел:

– Ник, клади ее пока на койку. Сейчас будем спасать. – Он шутил и балагурил, но все равно было видно, что нервничает. Никита его понимал – ситуация была не из стандартных.

Эльзу на койку он положил очень бережно, словно от любого неловкого движения она могла рассыпаться. А может, и могла, она ведь стала такая… такая хрупкая. Безобразная Эльза… Бедная безобразная Эльза… А в комнату прошмыгнула кошка, забилась под койку, привычно уже зашипела.

– Это чья? – спросил Ильюха, наверное, просто чтобы нарушить неловкое молчание.

– Это ее. Наверное. Прогнать?

Сказать по правде, прогонять кошку ему не хотелось. Он все прекрасно понимал про асептику и антисептику, но кошка была единственной живой душой, которая не просто осталась, а последовала за Эльзой.

– Если потребуется, прогоним. – Ильюха уже деловито тянул с Эльзы плед. – Если будет орать, то точно прогоним, а пока пускай сидит в виде группы поддержки. Выйти не хочешь, пока я тут? – Он бросил на Никиту быстрый взгляд.

Никита хотел. Он чувствовал непривычную, совсем несвойственную людям его профессии неловкость. За себя, за Эльзу, которая такая же тощая, несчастная и неухоженная, как и ее кошка. Ему казалось, что, будь она в сознании, ей бы тоже было неловко от всего этого. Но Эльза не была в сознании, Эльза была под кайфом. И это в лучшем случае.

– Я побуду тут, – решился он и отошел к окну.

Ильюха ничего не ответил, он был занят поиском вен на тонких Эльзиных руках.

– Как давно она такая? – спросил, не оборачиваясь.

– Я не знаю. – Никита пожал плечами. – Никто не знает. Но если судить по внешнему виду…

– Не суди, – мотнул головой Ильюха. – Там любой анамнез может быть, любая клиника. Я пока возьму кровь на анализ, а потом приступим к детоксикации. Но ты же понимаешь, Ник, – он обернулся, – все может быть гораздо сложнее. Легко не будет, это факт.

В том, что легко не будет, Никита даже не сомневался. Им никогда не было легко вместе, всегда оставалось что-то такое… фальшивое. Или, наоборот, слишком честное.

– Я потом позвоню кое-кому. – Ильюха все делал быстро и четко, по до автоматизма отработанной схеме. – У меня есть знакомый человечек. Если хочешь, мы все выясним… Ну, из ее другого анамнеза.

– Не нужно пока звонить. Давай сделаем все, что от нас зависит, а там посмотрим, как оно. – Из окна комнаты-палаты виднелись верхушки сосен и клочок пыльно-серого неба, Никите снова невыносимо захотелось на волю.

– Как скажешь. – На то и нужен лучший друг, чтобы помогать, не задавая лишних вопросов. Да и что спрашивать, если у Никиты ни на один вопрос нет ответа? – А этот, в галстуке, очень предусмотрительный товарищ. Ремешки вот приготовил. – Ильюха потрогал крепкие кожаные ремни, сказал чуть виновато: – Я бы пристегнул. Не прямо сейчас, а на тот случай, если в комнате никого не окажется, а она очнется. Они ведь непредсказуемые становятся во время абстиненции, Ник. Другим могут навредить. Себе.

Эльза могла навредить только себе. Уже навредила. Так навредила, что не понятно, как спасать. Вернее, как спасать, как раз понятно, все по протоколам, а вот получится ли спасти?.. Чтобы не на время, чтобы насовсем.

Получится, неожиданно для себя решил Никита. Она не станет седьмой в его списке. Только не она! И пусть в том, что с ней случилось, нет его вины, от этого не легче. Он ведь знал, что у нее никого нет, что попросить о помощи она никого не сможет. Знал и все равно самоустранился, понадеялся, что все как-нибудь утрясется.

Не утряслось. Из солнечной, рыжей и веснушчатой девчонки Эльза превратилась в ту самую… из песни «Крематория». Что с ней стряслось? Что опять с ней стряслось, черт побери?!

Несмотря на работающий кондиционер, вдруг нечем стало дышать, и Никита вышел, почти выскочил во двор, уселся на крыльце, сжал виски руками. За спиной скрипнули дверные петли, и вкрадчивый голос Никопольского сказал:

– Вы, наверное, целый день без еды, Никита Андреевич? Я приготовил вам бутербродов и сварил кофе. Пойдемте на кухню, здесь слишком жарко.

Никита скрипнул зубами, послушно побрел вслед за Никопольским обратно в дом, на кухне уселся за стол, невидящим взглядом посмотрел на блюдо с бутербродами и огромную чашку с дымящимся кофе. Есть не хотелось совсем, а вот кофе… Кофе Никопольский варил отменный, услада для души, а не кофе.

– Насколько она плоха? – Он уселся напротив, свой портфель пристроил на коленях.

– Не знаю. – Никита и в самом деле не знал. – Илья очень хороший врач. Он сделает для нее все возможное.

– Как и вы. – Это не был вопрос, это было утверждение. И неожиданно для самого себя Никита кивнул:

– Как и я.

– Хорошо. – Никопольский выглядел удовлетворенным. Похоже, с этого момента самочувствие Эльзы перестало его волновать.

– Зачем она ему? – спросил Никита.

– Кому?

– Тому, чьи интересы вы представляете. Какое ему до нее дело?

– Если я скажу, что мой клиент намерен принимать участие в жизни этой бедной девочки, вы мне поверите?

– Нет.

– Ваше право. Но другого ответа у меня, к сожалению, нет. Мой клиент крайне заинтересован, чтобы она выздоровела и восстановилась в кратчайшие сроки. И «кратчайшие сроки» – это не фигура речи. Вам с вашим товарищем придется сотворить почти невероятное. Кстати, пусть он озвучит стоимость своих услуг, я все оплачу.

– В кратчайшие сроки не получится. – Никита сделал осторожный глоток из своей чашки. – С наркоманами это так не работает.

– Но наш случай не совсем стандартный. – Никопольский пригладил свой дурацкий галстук. – Если вы понимаете, о чем я.

– Я понимаю. – Никита кивнул. – Но это лишь все осложняет.

– А мне думается, что наоборот. Впрочем, нас рассудит время. Жаль только, что времени у нас не так много, как хотелось бы. Вам, Никита Андреевич, придется сотворить еще одно чудо.

– Я не чудотворец.

– Надо постараться.

Самое интересное, что Никопольский не шутил и даже не иронизировал, он давал Никите задание, с которым тот вряд ли вообще сумеет справиться, не то что в кратчайшие сроки.