Мег - Стив Алтен Страница 11

Рептилии являются холоднокровными животными, температура тела которых зависит от количества тепла, вырабатываемого окружающей их средой. И поскольку океаны быстро остывали, отряд плезиозавров быстро вымер, оказавшись неспособным генерировать необходимое для выживания внутреннее тепло. Кронозавры, обитавшие в морях возле Австралии, были единственными представителями отряда плезиозавров, которые оказались в непосредственной близости от одной из немногочисленных теплых точек планеты, не затронутых глобальным оледенением.

Подобно тому как аллигаторы проводили дни, греясь на солнце, кронозавры ныряли в нагретые геотермальными источниками глубины Марианской впадины. За тысячу поколений только этот род из семейства плиозавридов сумел адаптироваться к длительному пребыванию на глубине благодаря жабрам: образовавшись в ходе эволюции, эти органы водного дыхания позволили кронозаврам поселиться в теплой глубоководной зоне.

Самец кронозавра бесшумно пересекал зону гидротермальных источников, извергавших порции чистой, почти кипящей воды; насыщенный серой обратный поток заставлял пританцовывать бесчисленных рифтий. Если мегалодон был львом этого глубоководного Серенгети, то кронозавр мог по праву считаться его леопардом, который, хотя и чувствовал присутствие более сильного охотника, тоже должен был искать себе кормовую базу.

Отталкиваясь мощными передними плавниками, кронозавр резко обогнул «черного курильщика», взяв курс наперерез реке головоногих, мчавшихся по впадине, словно шестиэтажный поезд длиной с три футбольных поля.

При появлении кронозавра каракатицы, задействовав находящиеся на коже клетки-хроматофоры, моментально начали испускать в обоих направлениях пучки неонового зеленого и синего света, короткие меняющиеся вспышки которого создали рисунок, напоминающий чешую огромной морской змеи.

Напуганный кронозавр повернул обратно: инстинкт самосохранения взял верх над голодом.

А затем, без предупреждения, стая каракатиц неожиданно взорвалась вспышками ослепительно-красных огней – это десять тысяч фосфоресцирующих тел рассыпались по сторонам: паническое бегство было вызвано 54 000 фунтов живой массы разъяренной акулы. Самка мегалодона энергично прокладывала себе путь к середине скопления каракатиц, ее гигантские челюсти перемалывали извивающихся головоногих моллюсков, зазубренные зубы разрывали щупальца на полоски, а органы обострившихся чувств были настроены на обнаружение в этом хаосе кронозавра.

Испуганный соперник ринулся прочь, увлекаемый лавиной бросившихся врассыпную каракатиц; он лавировал и вилял, в спешке обжигая брюхо горячими гидротермальными струями.

Пока самка мегалодона закусывала сочным мясом каракатиц весом не меньше тысячи фунтов, головоногие начали смыкать ряды, посылая яркие последовательные пучки света по мере формирования однородной извивающейся массы. Сплотившаяся стая фосфоресцирующих моллюсков, словно огромная сияющая зелено-синими огнями змея, пронзая тьму, направлялась на север впадины.

Самка мегалодона сделала два круга над полем битвы в поисках соперника. И обнаружила его в нескольких сотнях ярдов впереди: кронозавр двигался параллельно морскому дну, следуя за стаей каракатиц.

Акула, у которой разыгрался аппетит, резко сменила курс, одновременно нацелившись и на каракатиц, и на своего заклятого врага.

Глава 6

Бездна Челленджера

Джонас быстро перевел глаза с дисплея глубиномера на иллюминатор, усталость, одолевавшая его в течение пяти часов, исчезла благодаря выбросу адреналина при погружении на большие глубины.

31 500 футов…

31 775 футов…

Осадочные породы барабанили по корпусу «Си клифа», словно град по жестяной крыше. Джонас ослабил давление на педали, установив скорость погружения глубоководного аппарата.

31 850 футов.

Какой-то объект промелькнул в донном иллюминаторе под разутыми ногами Джонаса, огни глубоководного аппарата осветили водоворот коричневой воды. Джонас остановил «Си клиф» в пятидесяти футах над гидротермальным слоем, изо всех сил пытаясь выровнять аппарат над бушующими струями воды.

– Просыпайтесь, джентльмены! Мы прибыли к воротам в ад.

Майкл Шаффер растолкал доктора Престиса.

– Джонас, тебе, похоже, пора сменить приветствие. Как насчет: «Тото, мне кажется, что мы уже не в Канзасе» ^[4].

Ричард Престис сонно потер глаза:

– Как тривиально. В каждом второсортном фильме используется эта фраза. А что, если так: «Из всех глубоководных впадин на Земле она выбрала мою»?

– А можешь себе представить, что, посмотрев в иллюминатор, ты увидишь русалку? – поинтересовался Шаффер, подготавливая к запуску дистанционно управляемый глубоководный аппарат.

– Я предпочитаю русалок с четвертым размером бюста, а лучше еще больше, – пошутил Престис. – Но все русалки, которым удалось здесь выжить, наверняка плоские, как доска, из-за этого жуткого давления. Посмотри-ка, я сейчас запущу «Летающую белку».

Джонас ухмыльнулся:

– Я давно собирался спросить вас, парни. Интересно, кому из вас пришло в голову назвать телеуправляемый подводный аппарат ^[5] «Летающей белкой»?

– Ну, эта честь принадлежит доктору Шафферу.

– Я вам вот что скажу. Лично я фанат «Приключений Рокки и Буллвинкля» ^[6].

Джонас попытался скорректировать угол наклона и отклонение от курса глубоководного робота в бушующем потоке холодных вод, сталкивающихся с горячими.

– Быть может, нам тогда стоит называть Даниельсона и Хеллера Борисом и Наташей?

Престис, закрыв глаза, чтобы справиться с качкой, ухватился за ручку управления.

– И кто из них Борис, а кто Наташа?

Шаффер, проигнорировав вопрос, мысленно прочитал короткую молитву.

– Пусть Хеллер будет Наташей, – ответил Джонас. – У него ноги красивее. Майк, ты в порядке?

Нос и корма подводного аппарата медленно поднимались и опускались, словно детские качели.