Прикосновение - Фрэнсис Пол Вилсон Страница 11

— Ты решительно не хочешь ехать со мной?

Джинни посмотрела на него сквозь свои зеленые контактные линзы и улыбнулась.

— Ты знаешь, я бы с удовольствием поехала, Алан, однако не могу бросить Джози. Мы собираемся...

Он знал: соревнования по теннису в клубе. Джинни и Джози вышли в четвертьфинал парной игры для женщин.

— Разве я так часто участвую в показательных выступлениях перед сенатским подкомитетом? Ты бы оказывала мне моральную поддержку.

— Знаю, дорогой, — сказала Джинни, обнимая его. — Я никогда не стала бы участвовать в соревнованиях, если бы думала, что у нас есть хоть малейший шанс продвинуться так далеко. Но сейчас Джози рассчитывает на меня, и я не могу ее подвести.

Алан был уже готов сделать язвительное замечание, но в последний момент удержался. Ему не хотелось напоследок поссориться с женой.

— Зато я могу подвезти тебя в аэропорт, — сказала Джинни.

— Нет, лучше не надо. Я не знаю точно, в какое время я буду завтра возвращаться. Пусть лучше машина постоит на парковочной площадке.

Он обнял и поцеловал ее, затем резко направился к двери с сумкой в руке.

— Счастливо! — крикнула Джинни и махнула рукой, когда Алан садился в машину.

Он улыбнулся ей в ответ, надеясь, что улыбка выглядела искренней. Он был задет гораздо больше, чем ему хотелось бы в этом признаться.

Майк Свитцер сказал ему, что всем врачам, выступавшим в поддержку законопроекта о «Своде норм», комитет оплачивал все расходы, включая даже лимузины, встречавшие их в аэропорту. Те же, кто выступал против, должны были добираться к месту назначения собственными средствами.

Итак, Алан добрался «собственными средствами» из национального аэропорта и остановился в отеле «Кристал-Сити» что в Арлингтоне, где получил номер с видом на Потомак. Вечер был холодный и ясный; из окна Алан наблюдал за облитыми светом реклам силуэтами небоскребов на дальнем берегу реки, отражающихся в покрытой рябью воде.

Он терпеть не мог путешествовать — у него возникало чувство изолированности, оторванности от работы и от дома, как будто вдруг в его организме выключили рубильник и он переставал существовать. Алан встряхнулся — он не переносил этого ощущения.

Открыв свою дорожную сумку, он вытащил бутылку виски и, откинувшись на кровати со стаканом в руке, уставился в телевизор, ничего не видя перед собой.

Нет смысла обманывать себя: он нервничал, боясь завтрашнего дня. Ему еще никогда не приходилось давать показания перед каким бы то ни было комитетом, тем более перед таким, где председательствует свирепый сенатор Джеймс Мак-Криди. Какого черта, спрашивается, он согласился участвовать в этом? Чтобы его поджаривала на своем вертеле шайка политиканов? Очевидно, он сошел с ума. А во всем виноват этот Майк — о, пардон, член Конгресса Свитцер. Если бы он не втянул Алана в эту авантюру, Алан бы сейчас спокойно лежал дома, в собственной постели, и смотрел телевизор.

Но нет, это все чушь собачья. Алан отлично понимал, что на самом деле ему некого винить за то, что он оказался здесь, кроме как самого себя. Он искал возможность выступить против «Свода норм медицинского обслуживания», и вот Майк дал ему такую возможность.

Но что это выступление даст?

Алан усмехнулся. «Может быть, я принадлежу к вымирающему роду врачей-одиночек... что-то вроде динозавра...» Врач, практикующий в своей области; старающийся установить личные отношения с пациентами, завоевывающий их доверие, вступающий с ними в личный контакт; врач, к которому они могут обратиться со своими жалобами и проблемами, которого они приглашают, когда заболевают их дети, имя которого значится в списке тех, кому эти люди посылают поздравительные открытки к Рождеству.