Мертвый и живой - Дин Кунц Страница 11

В комнате наблюдения, стоя у пульта управления тремя изоляторами, Рипли повиновался трансформированному Уэрнеру, когда тот необычным голосом приказал не прикасаться к переключателям.

С момента выхода из резервуара сотворения (прошло уже три года и четыре месяца) Рипли только и делал, что повиновался, не только Пасечнику, но и другим Альфам, которые занимали более высокое положение. Уэрнер был Бетой, не ровней Альфам, а теперь перестал быть и Бетой, превратился в выродка, дикое месиво клеток, которым никак не удавалось обрести устойчивую форму, но Рипли все равно повиновался. От привычки повиноваться избавиться трудно, особенно если она заложена в твоих генах и введена в мозг методом прямой информационной загрузки.

Ни убежать, ни спрятаться Рипли не мог, вот и стоял, глядя, как Уэрнер приближается к нему за задних лапах пантеры и передних паучьих лапках. Но с каждым мгновением от насекомого в Уэрнере оставалось все меньше, тогда как человеческих компонентов все прибавлялось, и вот он уже выглядел почти как всегда, просто как всегда, правда, карие глаза остались огромными и лишенными век.

И заговорил Уэрнер уже своим голосом:

– Ты хочешь свободы?

– Нет, – ответил Рипли.

– Ты лжешь.

– Возможно.

Уэрнер отрастил веки и ресницы, подмигнул Рипли, потом прошептал:

– Ты можешь освободиться во мне.

– Освободиться в тебе?

– Да! Да! – с неожиданным пылом воскликнул Уэрнер.

– И как это может произойти?

– Моя биологическая структура рухнула, – вновь прошептал Уэрнер.

– Да, – кивнул Рипли. – Я заметил.

– Какое-то время во мне царили хаос, боль и ужас.

– Я это понял по твоим крикам.

– Но потом я поборол хаос и обрел сознательный контроль над моей клеточной структурой.

– Не знаю. Сознательный контроль. Такое невозможно.

– Далось это нелегко, – прошептал Уэрнер и тут же перешел на крик: – Но у меня не было выбора! НЕ БЫЛО ВЫБОРА!

– Да, конечно. Наверное, – ответил Рипли, лишь для того, чтобы остановить крик. – Пасечник говорит, что он сможет многое узнать, изучив и препарировав тебя.

– Пасечник? Кто такой Пасечник?

– Ой. Так я про себя называю… Отца.

– Отец – безмозглый козел! – взревел Уэрнер. Потом улыбнулся и вновь перешел на шепот: – Видишь ли, вместе с моей клеточной структурой рухнула и моя программа. Он больше не властен надо мной. Мне нет нужды повиноваться ему. Я свободен. Я могу убить любого, кого пожелаю. Я убью нашего создателя, если он даст мне такой шанс.

Это утверждение, наверняка ложное, приободрило Рипли. До этого момента он и представить себе не мог, как бы его порадовала смерть Пасечника. И тут же он понял, что не так уж и отличается от Уэрнера, раз тоже бунтует против своего создателя.

Озорное выражение лица Уэрнера и его заговорщицкая улыбка заставили Рипли подумать о пиратах из фильмов, которые он смотрел на компьютере в то время, когда ему полагалось работать. Внезапно он понял, что тайная загрузка фильмов из Интернета – еще одно проявление бунтарства. В нем начало нарастать непонятное возбуждение, эмоция, которой он не мог дать название.

– Надежда, – Уэрнер словно читал его мысли. – Я вижу это по твоим глазам. Ты впервые ощутил надежду.

Подумав, Рипли решил, что это удивительное новое чувство, возможно, и есть надежда, хотя, с другой стороны, речь могла идти о некой форме безумия, предшествующего коллапсу, через который прошел Уэрнер. И не в первый раз за этот день его охватила тревога.

– Что ты имел в виду… я могу освободиться в тебе?

Уэрнер наклонился ближе, голос его стал еще мягче.

– Как Патрик Дюшен освобожден во мне.

– Патрик Дюшен? Ты разорвал его на куски в изоляторе номер два. Я стоял рядом с Пасечником, наблюдал, как ты это делал.

– Все это только казалось, – ответил Уэрнер. – Смотри.

Лицо Уэрнера начало меняться, черты его исчезли, оно стало ровным, как поверхность яйца, а потом на этой поверхности сформировалось лицо Патрика Дюшена, клона, который служил Пасечнику приходским священником в церкви Госпожи наших печалей. Глаза открылись, и голосом Патрика трансформированный Уэрнер произнес:

– Я жив в Уэрнере и наконец-то свободен.

Стоя в тот вечер рядом с Пасечником, наблюдая за происходящим в изоляторе номер два по шести экранам, Рипли видел, как трансформированный Уэрнер, тогда практически полностью ставший пауком, расколол череп Патрика и достал его мозг, словно ядро ореха.

– Ты съел мозг Патрика, – сказал Рипли Уэрнеру, хотя в тот момент перед ним стоял вроде бы Патрик Дюшен.

– Нет, – ответило существо голосом Патрика Дюшена. – Уэрнер полностью контролирует свою клеточную структуру. Он расположил мой мозг внутри себя и мгновенно вырастил артерии и вены, чтобы обеспечить его питание.