Мой крестный демон. Война Третьего мира - Елена Бабинцева Страница 10

–Как обстоят дела с переговорами?– спросил я.

Велонсий устало махнул рукой и зевнул.

–Да как…совет светлых богов пытается все объяснить с точки зрения банального недоразумения. Мол, мы не хотели нападать, но ангелица была из нашего стана, и она предала нас. А значит, была дезертиром. А то, что ты попал под раздачу, уже твоя вина. Мол, за тобой никто и не гнался.

Я рыкнул, и раздвоенный язык, шипя, выскользнул изо рта.

–Ублюдки!

–Эй, полегче, – мрачно сказал Велонсий. Но он быстро сменил гнев на милость.– Теперь это измерение открыто всем ангельским легионам. Тебя будут искать. Я бы посоветовал сменить его.

Я нехорошо усмехнулся.

–Ты знаешь, что в человеческом мире, найти демона труднее, чем в других. Тем более я не собираюсь тащить за собой Агнэю.

Велонсий улыбнулся и, подойдя ко мне, со вздохом, опустил руку на плечо.

–Осторожнее с этим, мой друг. Мы затеяли с тобой большую игру. А дразнить светлых иногда бывает опасно.

–Моя раса, не выходит на контакт со светлыми богами? – решил я перевести тему.

–Нет. Твое измерение закрыто. Конечно, мы легко можем сломать барьер, но зачем усугублять ситуацию.

–И не было никаких требований?

–Пока нет. Тебя это настораживает?

Я кивнул, и задумчиво потер подбородок. Возможно, мне решили дать хоть немного времени. Если это так, то лучше не лезть на рожон. Но светлые боги были слишком хитры и коварны. Они знают, кого родила ангелица. Знают и боятся, что легенда станет явью.

–Рэйдар…

Я поднял глаза на ангела.

–Ты уже сказал этой девочке, что ее ждет, когда, твой отпрыск повзрослеет?

–Ни к чему.

–Мне кажется, она имеет право знать. Тем более, ты так опекаешь ее.

Я зло метнул взгляд на ангела, но он лишь усмехнулся и поднял руки в знак молчаливой сдачи.

–Мы придем сюда завтра утром, – сказал я, расправляя крылья, – сделай все к этому времени.

Не оглядываясь на ангела, я взмыл в ночное небо, и слился с ним, став просто ночной тенью. Слова Велонсия, однако, волновали меня. Как сказать Агнэе, что ей жить недолго осталось? Что она, просто еда для моего отпрыска? Без жертвоприношения мой отпрыск, возможно, так и останется простым полукровкой. Нужна именно она…

Я тряхнул головой. Глупости. Это все моя кровь. Она делает меня таким параноиком. Если бы не это, я бы и сам свернул этой девчонке шею, даже не взглянув.

В эту секунду по телу прошла нехорошая дрожь, как от волнения. Но это волновалась Агнэя. Что-то ее встревожило. Однако теперь, я чувствую некую примись жалости и сострадания. Интересно, что там происходит…

***

-Мирош, пожалуйста, иди домой,– взмолилась я, выглядывая из окна на улицу.

–Агнэшка, впусти! Я…я все понял! Ты была права!

Мирош стоял под моим окном. Но даже в ночной темени, я видела, как опухли от выпитого, его глаза. Он вообще редко пил. А тут, наверное, постарался на славу. Еще и разбудит соседей…на утро, вопросов будет, не оберешься!

–Я сейчас выйду,– сказала я.– Стой на месте.

Я мрачно вздохнула, кинула взгляд на ребенка. Спит. Сопит так забавно и ручки сложил под щечкой. С ним ведь ничего не случится? Я тут рядом. Успею быстро вернуться.

Накинув на плечи свою вязаную кофту, я вышла за дверь и закрыла ее. Стараясь не скрипеть половицами, я прошла по тихому и сонному коридорчику до лестницы. Спустившись, я достала ключик из-под пустой бочки, около входа. Я повернула ключик в замке и открыла дверь и чуть не столкнулась с Мирошом.

–Я же сказала стоять на месте!– зашептала я громко.

Руки Мироша тут же обвились вокруг меня, и мне в лицо ударил крепкий запах алкоголя. Сколько же он выпил?!

–Агнэшка,– страстно прошептал он, обнимая меня крепче и стараясь поцеловать.– Я так…переживал! Ты ушла, а я себе места найти не мог…

–Я вижу, как ты его себе найти не мог,– буркнула я. – Поплелся в трактир и напился! Отпусти меня!

–Не отпущу,– пьяно проговорил Мирош, закрывая за собой дверь, и мне пришлось отойти назад, чтобы не шуметь лишний раз. – Я все…обдумал. Ты была права! Мы с тобой мир увидим! Я уже сказал…отцу. Пусть он и его…лекарская лавка, горят в Пекле.

–Лекарство, дело всей твоей жизни,– мрачно сказала я, пытаясь убрать его руки со своей талии.– Ты сам так говорил.

–Ты важнее, Агнэшка…– снова проговорил он, и прижал меня к стене. Деваться было некуда.

Поцелуй Мироша был властным и пах горьким вином. Мне стало неприятно. А когда его руки по-хозяйски стали шарить под моей кофтой, то я вовсе взбесилась.

–Мирош! Немедленно прекрати…!

–Пойдем к тебе…Агнэшка.– прошептал Мирош, глядя мне в глаза. – Только ты мне нужна. Правда…

–Мирош ты пьян, – сказала я сурово, и наконец, сняла с себя его руки. Мне почему-то было противно его прикосновение ко мне. – Иди домой и проспись. А завтра поговорим на трезвую голову. Ты может, и не вспомнишь, что был у меня!

Мирош сжал зубы и нахмурился. Я думала, что хорошо его знаю. Думала…именно поэтому, я не ожидала, что он вздумает ударить меня по лицу наотмашь. Мне не было больно. Но ноги подкосились и я осела на пол. В волосы мне тут же вцепилась грязная пятерня, дурно пахнущая кабаками. Мирош тащил меня в пустой зал таверны. Вот тебе и друг детства…

Я ошибалась, когда думала, что хорошо его знаю. Я о Мироше и не знала ничего толком никогда. Снаружи добрый. Но стоит начать перечить ему, и вот что появляется вместо доброго и улыбчивого юноши.

Меня приподняло над полом, и швырнуло на широкий деревянный стол. Я убрала с лица волосы. Мирош суетливо возился со своими штанами, пытаясь расстегнуть их, но петелька была слишком сложным механизмом для пьяного человека. Я лишь презрительно усмехнулась. Как же он жалок…и я его любила? За что? Что мне в нем так понравилось? Или мне было все равно, к кому в рабство себя отдать?

У Мироша, наконец, получилось справиться со штанами, и он торжествующе спустил их. Он больно схватил меня за бедра и подтянул к себе. Его горячая плоть коснулась внутренней стороны бедра и он, схватив меня за затылок, заставил смотреть ему в глаза. Не знаю, что он хотел увидеть. Может слезы или страх. А может покорность и согласие. Но ничего из этого не было. Я была спокойна. Мирош растерялся, и я поняла, что он хотел увидеть меня сломленной и слабой.

–Мирош, – начала я спокойно, – все еще можно исправить. Ты уйдешь отсюда. И я никому и никогда не расскажу о том, что тут было. Я думаю, не надо говорить, что теперь между нами все кончено. Мы не пара друг другу. Прости…

В его глазах отразилась такая мука, что мне стало его жалко. Но жалость, это не любовь.