Том 1. Кэрри - Стивен Кинг Страница 10

Кэрри достала салфетку и взглянула на нее с интересом. Оначасто вытирала такими же помаду, что носила с собой в сумочке — один раз дажена улице. И теперь ей вспомнились (или показалось, что вспомнились) удивленные,шокированные взгляды. Лицо ее запылало. И ведь они действительно говорили ейчто-то. Стыд тут же сменился раздражением и обидой, щеки побелели.

Она прошла в свою крохотную спальню. Тут было еще большерелигиозных картин, только в основном с агнцами, а не со сценами праведногогнева. Над комодом висел вымпел Ювинской школы. На самом комоде — Библия исветящийся в темноте пластиковый Христос.

Кэрри принялась раздеваться — сначала кофточку, затемненавистную юбку ниже колен, комбинацию, пояс, чулки. Куча тяжелой одежды спуговицами и резинками вызывала у нее чувство отвращения. На полке в школьной библиотекележала целая стопка старых номеров «Семнадцатилетней», и Кэрри частоперелистывала эти журналы, старательно храня на лице выражение идиотскогоспокойствия. Манекенщицы в своих коротеньких юбчонках, колготках и нижнем бельес рисунками и кружевами выглядели так легко и естественно, но именно этимсловом — легкие, то есть доступные — мама называла их. И разумеется, Кэрризнала, каков будет мамин ответ, если она когда-нибудь заикнется о чем-топодобном. Кроме того, она понимала, что в таком белье ей будет далеко доестественности. Голая, греховно-голая, очерненная грехом эксгибиционизма, икаждое дуновение ветерка, ласкающего ноги, вызывает греховную похоть. Конечноже, им не составит труда догадаться, как она себя чувствует. Они всегдапонимали. И они опять что-нибудь придумают, унизят ее, обсмеют грубо,бесчеловечно затолкают обратно в отведенную для нее, словно для шута, нишу.

Она знала, что достойна

(чего)

другого места. Да, она немного полновата в талии, но иногдаей становилось так паршиво, одиноко и тоскливо, что единственным способомзаполнить эту зияющую заунывную пустоту было есть, есть и есть. Впрочем, и ненастолько уж она полна. Организм сам не позволял ей перейти определенныйпредел. А ноги даже красивые, ничуть не хуже, чем у Сью Снелл или ВиккиХэнском. Она могла бы

(что что что)

могла бы перестать есть шоколад, и тогда прыщи обязательнопропадут. Непременно. А еще она могла бы сделать прическу. Купить колготки изеленые или синие обтягивающий рейтузы. Нашить себе коротеньких юбчонок иплатьев. Стоит-то это всего ничего. Она могла бы, могла бы…

Жить!

Кэрри расстегнула тяжелый хлопчатобумажный лифчик и уронилаего на пол. Гладкие, молочно-белые, твердые груди со светло-кофейными сосками.Она притронулась к ним ладонями, и ее охватила дрожь. Зло, грех. Мама не разговорила ей про Нечто. Опасное, древнее, невыразимо греховное Нечто. Нечто,которое может сделать ее Слабой. «Остерегайся, — говорила мама. — Оно являетсяпо ночам и заставляет думать о грехах, творящихся на автостоянках и придорожныхмотелях».

Но хотя времени было всего девять двадцать утра, Кэррипоняла, что к ней пришло то самое Нечто. Она снова погладила руками груди.

(мерзостныеподушки)

прохладные на ощупь, но соски горячие и, твердые, и сжав ихпальцами, Кэрри почувствовала, как слабеет и словно растворяется. Да, да, этото самое Нечто.

Трусы оказались в пятнах крови.

Кэрри вдруг подумалось, что она должна расплакаться,закричать, вырвать из себя это Нечто и раздавить, растоптать, убить его.

Салфетка, которую положила ей мисс Дежардин, уже промокла, иКэрри аккуратно пристроила на место новую — она знала, что поступает скверно, иони все тоже поступают скверно, и в душе у нее закипала ненависть к ним и ксебе. Одна только мама — хорошая. Мама сражалась с Черным Человеком и победилаего. Кэрри видела это однажды во сне. Мама выгнала его шваброй через дверь.Черный Человек бросился по Карлин-стрит, высекая искры из мостовой своимираздвоенными копытами, и скрылся в ночи.

Мама вырвала из себя это Нечто и осталась чиста.

Но как же Кэрри ее ненавидела!

Она поймала свое отражение в крохотном зеркальце на двери —маленькое зеркальце в дешевой зеленой оправе из пластика, с ним толькопричесываться и получалось.

Кэрри ненавидела свое лицо — блеклое, тупое, глуповатое;бесцветные глаза, красные блестящие прыщи, россыпи угрей.

Ни с того ни с сего отражение вдруг раскололось надвоеломаной серебристой трещиной. Зеркало упало на пол и разлетелось у ног Кэрривдребезги. На двери осталось только пластиковое кольцо оправы — словновперившийся в нее слепой глаз.

Из «Словаря психических явлений» под редакцией Огилви:

Телекинез — способность перемещать предметы либо вызыватьизменения в предметах усилием мысли. Феномен нередко проявляется в различныхкризисных или стрессовых ситуациях. Известны случаи, когда над придавленнымителами левитировали автомобили или поднимались в воздух обломки рухнувшихзданий.

Явление часто путают с действием полтергейстов, что означает«игривые духи». Надо заметить, что полтергейсты — это астральные создания,существование которых по-прежнему не доказано, в то время как телекинезсчитается проявлением деятельности мозга, имеющим, возможно, электрохимическуюприроду…

Когда игры на заднем сиденье «форда» модели 63-го года, чтопринадлежал Томми Россу, закончились, и Сью Снелл неторопливо приводили своюодежду в порядок, ее мысли снова вернулись к Керри Уайт.

Наступил вечер пятницы, и Томми (сидя со спущенными штанами,он все еще глядел задумчиво в заднее окно — картина одновременно и комичная, икак-то странно умилительная) пригласил ее в боулинг. Разумеется, для них обоихэто было лишь предлогом; ни о чем другом, кроме секса, они и не думали.

Сью встречалась с Томми более-менее постоянно еще с октября(шел май), но близки они были всего две недели. Семь раз, поправила она себя.Сегодня — седьмой. Пока еще не бог весть какой праздник, но что-то все-таки ужеполучается.

В первый раз было ужасно больно. Ее самые близкие подружки,Элен Шайрс и Джин Голт, уже делали Это, и обе уверяли, что больно будет лишьчуть-чуть — как укол — а потом, мол, начнется сплошной рай. Однако в первый разСью чувствовала себя так, словно ее пробивают рукояткой мотыги. Позже Томмипризнался немного смущенно, что тоже неправильно надел резинку.

Сегодня она лишь во второй раз начала ощущать нечто похожеена удовольствие, но тут все кончилось. Томми держался как мог, но потом вдруграз… и все кончилось. В общем, много суеты, а тепла всего ничего.

После ее охватила грусть, и в таком вот настроениивспомнилась Кэрри. Волна стыда накрыла ее именно в тот момент, когда душаосталась без привычной защиты, и, оторвавшись от вида на Брикярд-хилл, Томмиобнаружил, что она плачет.