Анна в кроваво-алом - Блейк Мастерс

Грязная сальная голова выдает его с головой, пардон за каламбур.

Равно как и мешковатый потертый кожаный плащ, не говоря уже про бакенбарды. И эта манера кивать и щелкать зажигалкой в такт звучащему у него в голове ритму. Он словно из кордебалета «Ракет» и «Акул» ^[1].

Опять-таки: у меня глаз на такие вещи. Я знаю, на что смотреть, ибо повидал едва ли не все разновидности призраков и привидений, какие только можно себе представить.

Автостопщик водится на отрезке извилистой дороги в Северной Каролине, где кругом одни некрашеные щелястые заборы и бескрайнее ничто. Ничего не подозревающие водители, видимо, подбирали его со скуки, полагая, что это просто начитавшийся Керуака ^[2] студентик.

– Девушка у меня, ждет, – говорит он теперь возбужденно, словно увидит ее сразу, стоит нам подняться на вершину следующего холма.

Он дважды сильно тюкает зажигалкой по приборному щитку, и я бросаю туда взгляд, опасаясь, как бы на панели не осталось вмятин.

Машина-то не моя. И я восемь недель горбатился в саду у мистера Дина, отставного армейского полковника, дальше по кварталу, чтобы просто взять ее покататься. Для семидесятилетнего старика у полковника невероятно прямая спина, никогда такой не видел. Будь у меня побольше времени, все лето слушал бы его захватывающие рассказы про Вьетнам. Вместо этого я прореживал кусты и вспахивал клумбу восемь на десять под новые розы, а он угрюмо следил за мной, дабы убедиться, что его малышка не пострадает, попав в лапы этому семнадцатилетнему сопляку в старой футболке с Роллингами ^[3] и маминых садовых перчатках.

Сказать по правде, я чувствовал себя несколько виновато, зная, для чего собираюсь использовать машину. Дымчато-синяя «Камаро ралли спорт» 1969 года в состоянии «муха не сидела». Ход просто бархатный, только на поворотах порыкивает. Не верилось, что он мне ее даст, хоть я закопайся у него в саду. Но, слава богу, дал, потому что без нее я бы пропал. На такое автостопщик просто обязан был клюнуть – ради нее стоило выползти из могилы.

– Должно быть, она очень милая, – говорю я без особого интереса.

– Да, чувак, да, – отзывается он, и, в сотый раз с момента, когда я подобрал его пять миль назад, я удивляюсь, как можно не понять, что он мертв.

Голос у него – как в фильме Джеймса Дина ^[4]. И вдобавок запах. Не то чтобы гнилостный, но отчетливо замшелый и висит вокруг него облаком. Как можно было принять его за живого человека?! Как можно было проехать с ним десять миль до Лоренского моста, где он неизбежно хватался за руль и увлекал машину с водителем в реку?! Скорее всего, от его одежды и голоса людям делалось не по себе, да и от запаха костей тоже – этот запах узнаешь, даже если никогда его не слышал. Но к тому времени всегда бывало уже слишком поздно. Они приняли решение подобрать автостопщика и не собирались позволять себе испугаться настолько, чтобы передумать. Свои страхи они заглушали доводами разума. А зря.

А стопщик на пассажирском сиденье все рассказывает своим нездешним голосом про свою девушку там, дома, Лиза ее зовут, мол, какие у нее самые золотые волосы и самая красивая улыбка и как они убегут и поженятся, как только он вернется стопом из Флориды. Часть лета он работал там у дяди в автосалоне: лучший способ подкопить денег к свадьбе, даже если из-за этого они не виделись месяцами.

– Тяжко, наверное, так – так долго далеко от дома, – вставляю я, и в тоне моем и правда присутствует нотка жалости. – Но уверен, она тебе обрадуется.

– Да, чувак. О том я и толкую. У меня есть все, что нам нужно, вот прямо тут, в кармане плаща. Мы поженимся и переберемся на побережье. У меня там кореш есть, Робби. Поживем у него, пока я не подыщу работу с машинами.

– Конечно, – поддакиваю я.

Луна и огоньки на приборном щитке освещают печально-оптимистичное лицо моего пассажира. Разумеется, он так и не увидел Робби. И девушку свою Лизу тоже не увидел. Потому что в двух милях дальше по этой дороге летом 1970 года он сел в машину, вероятно, очень похожую на мою. И сказал тому, кто сидел за рулем, что в кармане плаща у него все, что нужно, чтобы начать совершенно новую жизнь.

Местные говорят, его крепко избили у моста, а потом отволокли за деревья, где пару раз пырнули ножом, а затем перерезали горло. Тело перевалили через парапет и спихнули в один из притоков. Там его и обнаружил фермер почти полгода спустя – обвитого лианами, с удивленно открытым ртом, словно он никак не мог поверить, что застрял здесь.

Он и теперь не знает, что застрял здесь. Похоже, никто из них не знает. В данный момент стопщик насвистывает и подскакивает на сиденье в такт несуществующей музыке. Наверное, он до сих пор слышит то, что играло в ту ночь, когда его убили.

Он очень славный. Идеальный попутчик. Но когда мы доберемся до моста, он сделается таким же злобным и уродливым, как все они. Согласно отчетам, его призрак, неоригинально помеченный как «Графство 12, Стопщик», убил уже минимум дюжину человек и ранил еще восьмерых. Но как-то не получается его винить: он так и не добрался до дома, не увидел свою девушку и теперь не хочет, чтобы и другие попали домой.

Мы миновали дорожный столб с отметкой 23 – до моста меньше двух минут. С тех пор как мы переехали сюда, я катался по этой дороге почти каждую ночь в надежде увидеть в свете моих фар его поднятый палец, но мне не везло. Пока я не сел за руль этой «Ралли спорт». До того я пол-лета провел на этом проклятом участке дороги, с тем же чертовым клинком, лежащим под бедром. Ненавижу, когда все вот так, словно на какой-то жутко бесконечной рыбалке. Но я не сдаюсь. В конечном итоге они всегда появляются.

Я позволил ноге слегка отпустить газ.

– Что-то не так, приятель? – спрашивает он.