Золотой дождь - Джон Гришэм Страница 9

— А как вы думаете, мы выиграем дело?

Хотя я только еще изучаю право и всего-навсегостудент, но я уже навострился в умении говорить экивоками и двусмысленностями.

— Наверняка сейчас сказать не могу, хотя естьперспективы. Но дело требует дальнейшего рассмотрения и тщательной проверки.Все возможно.

— Какого черта это значит?

— Ну, э… это значит, что ваши претензии имеютвсе основания, но мне еще раз надо все просмотреть, прежде чем я буду уверен.

— А вы юрист по каким делам?

— Я еще студент.

Дот, по-видимому, удивилась. Она сжимаетгубами фильтр и сердито взирает на меня. Бадди что-то там ворчит. Смут, славаБогу, появляется у меня за спиной и спрашивает, в чем дело.

Дот пялится на его галстук-бабочку, потом навзлохмаченные волосы.

— Все в порядке, — отвечаю я, — мызаканчиваем.

— Очень хорошо, — говорит он, словно времени вобрез и меня ожидают другие клиенты. И ускользает прочь.

— Увидимся через пару недель, — повторяю ядобродушно и фальшиво улыбаюсь.

Дот тычет сигаретой в пепельницу и опятьнаклоняется ко мне. Вдруг у нее начинают дрожать губы, глаза увлажняются.

Она слегка трясет мое запястье, беспомощноглядя на меня.

— Пожалуйста, Руди, поторопитесь. Нам нужнапомощь. Мой мальчик умирает.

Мы целую вечность смотрим в глаза друг другу,и я наконец киваю и что-то бормочу. Эти бедняки только что доверили мне жизньсвоего сына, мне, студенту третьего курса Мемфисского юридического колледжа.Они верят, что я возьму пачку грязных бумажонок, которые они выложили передомной, подниму телефонную трубку, сделаю пару звонков, напишу несколько писем,немного побегаю и похлопочу, там и здесь погрожу, и бац — вот вам, «Прекрасныйдар жизни» падает передо мной на колени и осыпает долларами Донни и Рея. И ониожидают, что я не только все это сделаю, но сделаю быстро.

Они встают и неуклюже удаляются от моегостола. Я почти уверен, что где-то на страницах этого страхового полиса содержитсятакое маленькое и совершенно неопровержимое исключение, едва видимое глазу и,уж конечно, совершенно неразборчивое, но тем не менее помещенное тудакаким-нибудь искусным ремесленником от закона, который получает за это жирныегонорары, замечательно умеет творить маленькие эксклюзивные примечания ипрактикуется на этом уже не один десяток лет.

Ведя Бадди, Дот держит курс между складнымистульями и сосредоточенными игроками в поддавки и останавливается у столика скофейником, наливает в бумажные стаканчики кофе без кофеина и прикуриваеточередную сигарету. Вот они устроились в дальнем конце комнаты, потягивая кофеи глядя на меня с расстояния в шестьдесят шагов. Я снова пробегаю полис,тридцать страниц едва читаемого текста, и делаю пометки. И стараюсь на них несмотреть.

Толпа становится реже, люди постепенно уходят.Я устал быть адвокатом, достаточно устал на весь предстоящий день и надеюсь,что клиентов больше не будет. Мое незнание законов ужасающе, и меня бросает вдрожь, когда я думаю, что через несколько месяцев где-то в этом самом городишкея буду в присутствии судей и присяжных спорить в суде с другими адвокатами. Яне готов к тому, чтобы меня спустили с поводка наделенного властью преследоватького-нибудь по суду.

Юридический колледж не дал мне ничего, крометрех лет напряженной зубрежки и стрессовых ситуаций. Мы провели бесчисленноеколичество часов, копя информацию, которая нам никогда не пригодится, насбомбардировали лекциями, которые мы сразу же забыли. Мы запомнили дела, статусыи положения, которые будут пересмотрены или исправлены завтра. Если бы вместоэтого я три года по пятьдесят часов в неделю просто работал под присмотромхорошего адвоката, я сам бы уже стал таким. А теперь я студент-третьекурсник срасстроенными нервами, который испытывает ужас перед самыми несложными казусамии замирает от страха перед неумолимо приближающимися экзаменами на званиеадвоката.

Уловив какое-то движение перед столом, яподнимаю глаза и вижу, как коренастый старикан с массивным слуховым аппаратомшаркает в моем направлении.