Маска майя - Хуан Марторель Страница 9

— Балам Кимиль, хоть мы и не знаем точной даты твоего рождения, у меня нет сомнений, что твой возраст приближается к восемнадцати годам. Как ты прекрасно знаешь, имя тебе выбрал я на следующий день после того, как тебя принесли к нашему дому. Ягуар спас тебе жизнь, поэтому тебе и дали его имя. У меня также не было тогда сомнений, что вмешательство зверя было неслучайным. Один из наших вечных богов, должно быть, поспособствовал этому… Или, возможно, это и был сам бог, решивший позаботиться о твоем будущем. Ты ведь знаешь, какой сегодня день? — спросил Белый Нетопырь после паузы.

— Да, конечно. Сегодня седьмой акбаль. — Юноша открыл глаза и с любопытством посмотрел на собеседника. В храме, где ученики каждый день работали, а также у входа в помещение, предназначенное для астрономов, ежедневно меняли мозаику, которая указывала не только ритуальный день, но также и астрономическую дату.

— Это правда, — согласился жрец. — И если ты подумаешь, то поймешь, что речь идет об одной совершенно конкретной дате. Сейчас у нас год акбаль10, и сегодня день того же знака. Именно тот, у которого номер седьмой из тринадцати. Все это должно тебе кое о чем говорить.

Балам позволил бы себе улыбнуться, если бы он не находился под властью магии, которую излучало это место. Его отец и учитель имел привычку задавать бесконечные вопросы без всякой подсказки, заставляя своих учеников искать ответы и размышлять над ними.

— Разумеется, сегодня бог Ягуар должен принимать дань уважения от всех прочих богов, — ответил молодой майя, поразмыслив немного. Блеск, замеченный им в глазах жреца, подтвердил, что тот ожидал именно такого ответа. — Акбаль — это день, посвященный ему, а семь — его число, — закончил он твердо.

— Ты прав, сын мой, ты прав. — Лицо мужчины казалось серебряным при свете луны. — Этот день предназначен для того, чтобы бог Ягуар стал не только самым великим из великих, но и более доступным для нас, смертных. — Его вопрошающий взгляд на некоторое время остановился на лице ученика. — Королева Нефритовые Глаза как-то рассказала мне одну историю, которую можно считать пророчеством, — продолжал шаман, резко меняя тему. — Все, что она предсказала, свершилось, а то, что еще не произошло, рано или поздно произойдет. Что до пророчества, о котором я упомянул, я тебе когда-нибудь его открою, когда придет время… если так будет нужно. Сегодня же мы должны выяснить, до какой степени бог Ягуар заинтересован в тебе.

Белый Нетопырь положил руку на сумку, свисавшую с его пояса, и достал оттуда маленькую бутылочку, аккуратно закрытую деревянной пробкой и завернутую в тонкую навощенную материю.

— Вот напиток, который позволит твоему духу совершить путешествие отдельно от твоего тела. Это будет посильнее того, что ты мог ощущать во время медитации… и поэтому опаснее. Прежде всего потому, что путешествие будет реальным, а не просто сном, вызванным опьяняющим напитком. Тебе нужно принять точную дозу, так как в противном случае дух твой может больше никогда не найти пути назад, в покинутое им тело. И если так случится, тело умрет… Это экстракт из кожи морской жабы и различных трав, большинство из которых тебе известны, — ответил он на вопросительный взгляд Балама. — И не беспокойся. Я тоже его выпью и смогу сопровождать тебя в путешествии, которое ты совершишь.

Халач виник налил небольшое количество жидкости в узкий стакан, который тоже достал из сумки.

— Пей его медленно, но одним глотком, расслабься и настойчиво вызывай образ бога Ягуара. Посмотрим, ответит ли он тебе.

Балам выпил содержимое стакана, и его сердце учащенно забилось. Слова его учителя, чары маленькой прогалины и ее магическая аура довели его до состояния, в котором все его чувства полностью пробудились. Он ощутил горький привкус во рту и смог различить одну из трав, которую обычно использовал для приготовления напитков, хотя все остальные компоненты не узнал. Шаман же, вновь наполнив маленький стаканчик, тоже принял порцию настоя.

Балам, следуя полученным указаниям, закрыл глаза и прогнал все мысли, не имевшие отношения к богу Ягуару. Он видел его в скульптурах и на фресках, украшавших внутренние стены пирамид, посвященных его культу. Бог имел голову этого сильного зверя, а тело его выглядело как человеческое, хотя на руках и ногах торчали острые когти. Уши всегда стояли торчком, как будто он каждую минуту был начеку. Скульпторы и художники майя раскрашивали его глаза ярко-желтым цветом.

Внезапно Балам почувствовал легкое головокружение, и образ бога прояснился в его сознании. Он ощутил тошноту и был вынужден открыть глаза. Юноше пришлось приложить усилия, чтобы рассмотреть то, что его окружало, хотя полностью это сделать ему не удалось. Напротив него сидел учитель, весь белый под этим ночным светом, таким ярким на темном фоне сельвы, и при этом казалось, что его очертания расплываются и дрожат, как будто бы его изображение отражалось в зеркале. Балам тогда подумал, что ему это снится, несмотря на предупреждение учителя, что все пережитое им будет реальным. Внезапно фигура учителя раздвоилась у него на глазах: в то время как шаман продолжал сидеть на поваленном стволе практически без движения, летучая мышь начала пробиваться из него и обрела плоть в застывшем воздухе прогалины. Это видение длилось лишь несколько секунд. Летучая мышь появилась снова, на этот раз отчетливо, выйдя, очевидно, из тела человека, и какое-то время махала крыльями, прежде чем сесть на тот же ствол, где замер в полном оцепенении шаман. Зверь был большим и казался серым при свете луны. Его блестящие глаза пристально уставились на молодого майя.

Балам попробовал заговорить, но из его горла вырвалось только хриплое урчание. Попытавшись пошевелиться, он почувствовал себя парализованным; темнота вокруг него опускалась, как непроницаемый занавес. Он подумал, что вот-вот потеряет сознание.

И почти сразу же вновь появился свет. Балам понял, что он стал сильнее, чем был за несколько минут до этого. То, что раньше являлось только тьмой, в пределах поляны оказалось для него совершенно ясным. Очертания того, что его окружало, стали более четкими, позволяющими различать детали там, где до сих пор это было невозможно. Он заметил, что резко изменился, но это его не обеспокоило. Он чувствовал себя полным сил и энергии; теперь он мог воспринимать то, что ранее оставалось для него скрытым. Обретя способность двигаться, он осмотрелся, и его не удивило то, что его руки превратились в лапы, покрытые пятнистой шерстью, так что он перемещался теперь на четырех конечностях. Он без усилий повернул голову назад почти на сто восемьдесят градусов, убеждаясь в том, что его догадка верна: его тело превратилось в тело ягуара.

Глаза Балама нашли глаза летучей мыши, которая все еще сидела на стволе и пристально смотрела на него. И словно это послужило сигналом — зверь захлопал крыльями и поднялся в чистом воздухе прогалины, направляясь к одному из просветов среди густо растущих деревьев, открывавшему доступ к этому магическому месту. Ягуар последовал за ним, однако за несколько метров до входа в сельву остановился, чтобы оглянуться. Он увидел себя и учителя, застывших без движения, как серебряные статуи, на тех же стволах деревьев, где они расположились, когда пришли сюда несколько минут назад.