Если я исчезну - Элиза Джейн Брейзер Страница 9

– В Орегоне, – отвечает она, при этом ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– А разве это не далеко отсюда?

– Всего в трех часах езды. Раз в неделю мы выбираемся пополнять запасы. Эмметт как раз сейчас там, навещает друзей, вернется через пару дней. – Эмметт – это твой отец. – Я не собираюсь отдавать свои кровные здешним людям или правительству Калифорнии. Да и вам не нужно крутиться в Хеппи-Кэмпе. Не нужно разговаривать с местными.

– Почему?

– Вам нравится общаться с кучкой обманщиков?

– Нет.

– Здесь у нас есть все, что вам нужно.

Все, что есть у меня в машине, – это пачка острых читос. Еда мне нужна, и чем скорее, тем лучше, но я боюсь что-то сказать. Боюсь, что призрачный шанс получить работу, для которой я совершенно не гожусь, растает. Хотя, возможно, для этой работы не требуется ничего, кроме желания забраться в глушь, исчезнуть.

На квадроцикле мы возвращаемся к моей машине, я пересаживаюсь в нее и еду за твоей матерью к домику для персонала. Тот оказывается темной лачужкой, которая сикось-накось стоит на ярко-зеленой полянке из ядовитого плюща. Домик пропах крысиным пометом, я чувствую это, едва выйдя из машины.

– Мы, разумеется, вас не ждали. – Она открывает дверь-сетку, и та слетает с петель. – Мы тут не запираемся. Нет смысла. В этих краях, если кто-то захочет пробраться внутрь, замок его не остановит.

Мотор она не глушила. Сразу при входе в дом попадаешь в гостиную, в которой стоит старинная печка: «Не советую ей пользоваться, если только не хотите поджариться». Она щелкает выключателем, и ничего не происходит: «Попрошу Эмметта разобраться».

С заходом солнца у нее, похоже, закончились силы, и она с раздражением показывает мне разные комнаты и указывает на ту, где мне остановиться: «Вам стоит выбрать эту комнату. Ванная прямо за этой дверью».

Она показывает мне кухню и кладовку с одеялами: «Отопления нет».

Все вокруг покрыто толстым слоем пыли, на полу следы ботинок: «Прибраться сможете сами. Бесплатно, разумеется».

Между оконными рамами россыпью лежат трупики мух и красно-черных жуков, в каждом углу и даже на швабре – паутина. Пока мы ходим по дому, над головами не стихает шуршание, и я понимаю, что это скребутся мыши или крысы, но твоя мать не обращает на это внимания.

– Ну вот и все. – Она останавливается в дверях. – Что ж, увидимся завтра. Начинаем в семь утра.

Выходя, она спрыгивает на землю, потому что крыльцо отсутствует. Затем она уносится на квадроцикле, оставив после себя клубы пыли.

Замок сломан. В оконном стекле – трещина, явно от пули. Холодно. Хотя она и сказала мне, что отопления нет, я решаю повозиться с вентиляционной решеткой, пока не осознаю, что за ней ничего нет. Я достаю из шкафа одно из стеганых одеял и кладу его на плоский матрас одноместной кровати. Забираюсь в кровать, чтобы согреться, заворачиваюсь в одеяло. Мне нечего есть, и нет времени, чтобы съездить в Орегон. У меня до сих пор кружится голова от тряски на дороге. Даже если бы и можно было съездить в Хеппи-Кэмп, я бы все равно не смогла в таком состоянии (а я могу ездить куда хочу, напоминаю я себе, твоя мать не распоряжается мной).

Я очутилась здесь, как будто провалилась в зазеркалье. Назад дороги нет. Я потеряла работу и не заплатила за квартиру. Меня уже наверняка выселили. Я могла бы поехать к родителям, но они вытерпят меня не дольше недели-двух. И в любом случае это никогда не помогало решить проблему, а только снова и снова отправляло меня по кругу.

Живя в большом мире, я теряюсь. Из года в год я становлюсь все меньше, но внутри твоего голоса, внутри твоих историй я – героиня, я решаю проблемы и повсеместно спасаю женщин. Спасаю себя. Я – дома. Ты и есть мой дом.

У меня на телефоне есть все твои эпизоды, и я засыпаю под звуки твоего голоса из эпизода № 7: «Деревья здесь кажутся живыми. Не знаю, как объяснить, это нужно почувствовать. Это место просто… – ты вздыхаешь, – безумное».

А потом ты рассказываешь мне о пропавшей Мисси Шуберт. О том, как она танцевала. Где она танцует теперь?