Абсолютная власть - Дэвид Бальдаччи Страница 8

– Долбаный ублюдок, – повторила женщина, чуть тише, заплетающимся языком.

Она встала, но мужчина схватил ее за руку, выкрутил ее, и женщина упала на пол. Сев на кровать, он торжествующе посмотрел на нее.

Учащенно дыша, Лютер стоял перед стеклом, сжимая и разжимая кулаки, и продолжал наблюдать за происходящим, надеясь на то, что вот-вот вернутся остальные. Оглянувшись на пульт дистанционного управления, он снова уставился в стекло.

Женщина приподнялась на полу, медленно приходя в себя. От всех ее романтических чувств не осталось и следа. Лютер читал это по ее движениям, осторожным, расчетливым. Похоже, ее спутник не заметил перемены в ее движениях и гнева, вспыхнувшего в голубых глазах, иначе он не встал бы, протягивая ей руку. Женщина взяла ее.

Усмешка мужчины мгновенно исчезла, когда колено женщины аккуратно вонзилось ему прямо между ног, согнув его пополам и положив конец сексуальному возбуждению. Ни звука не сорвалось с его губ, помимо учащенного дыхания; он повалился на пол, а женщина схватила свои трусики и принялась их натягивать.

Поймав за щиколотку, мужчина опрокинул ее на пол. Трусики застряли где-то на уровне коленей.

– Ах ты, маленькая тварь!

Слова вырвались судорожными порывами; мужчина все еще не мог отдышаться. Не выпуская щиколотки, он потянул женщину к себе.

Та принялась лягаться, снова и снова. Ее нога с глухим стуком ударила мужчину в грудную клетку, но тот не ослабил хватку.

– Ах ты, долбаная шлюха! – пробормотал он.

Услышав прозвучавшую в его голосе угрозу, Лютер шагнул к стеклу, вскидывая руку к его гладкой поверхности, словно собираясь проникнуть сквозь нее, схватить мужчину, заставить его отступить.

Превозмогая боль, тот с трудом поднялся на ноги, и от выражения его лица у Лютера застыла кровь в жилах.

Руки мужчины стиснули женщине горло.

Ее сознание, одурманенное спиртным, снова включилось на полную передачу. Ее взгляд, теперь наполненный безотчетным ужасом, метнулся влево и вправо. Давление на шею нарастало, дышать становилось все труднее. Ее пальцы вонзились мужчине в руки, оставляя глубокие царапины.

Лютер увидел на коже у мужчины кровь, однако хватка его не ослабевала.

Женщина брыкалась и вырывалась, но ее противник, почти вдвое тяжелее, был неумолим.

Уитни снова оглянулся на пульт дистанционного управления. Он мог открыть потайную дверь и положить этому конец. Однако ноги его отказывались шевелиться. Лютер беспомощно смотрел в двухстороннее зеркало. По лбу у него струился пот; казалось, откупорились все поры его тела. Грудь его вздымалась, дыхание вырывалось краткими залпами. Он прижал обе ладони к стеклу.

Уитни перестал дышать, увидев, как взгляд женщины на мгновение застыл на ночном столике. Затем судорожным движением она схватила ножик для вскрытия конвертов и молниеносным движением полоснула мужчину по руке.

Закряхтев от боли, тот отпустил женщину и схватился за свою окровавленную руку. Какое-то жуткое мгновение он таращился на свою рану, словно не в силах поверить, что с ним произошло. Что его порезала эта женщина.

Когда мужчина снова поднял взгляд, Лютер буквально почувствовал злобное рычание, сорвавшееся у него с уст.

После чего он ударил женщину – Уитни еще никогда не приходилось видеть, чтобы какой-либо мужчина с такой силой бил женщину. Могучий кулак обрушился на нежную плоть, и из носа и рта женщины хлынула кровь.

Лютер не мог сказать, было дело в обилии поглощенной женщиной выпивки или в чем-то другом, но удар, который любого другого на ее месте изувечил бы, лишь только распалил ее. В конвульсивном порыве она поднялась на ноги и повернулась к зеркалу. Лютер увидел у нее в глазах ужас, порожденный зрелищем своей уничтоженной красоты. Широко раскрыв от изумления глаза, женщина потрогала свой распухший нос; пальцы опустились вниз и прикоснулись к шатающемуся зубу. Она превратилась в окровавленное месиво, лишившись своего главного достоинства.

Женщина снова повернулась лицом к мужчине, и Лютер увидел, как мышцы у нее напряглись так, что стали похожи на маленькие куски дерева. С молниеносной быстротой она снова вонзила ногу мужчине в промежность. Тот мгновенно обмяк, охваченный приступом тошноты. Бесполезные конечности не смогли удержать вес его тела; мужчина рухнул на пол и со стоном перекатился на спину.

Обливаясь кровью, женщина опустилась на корточки рядом с ним и вскинула высоко над головой нож. Панический ужас на ее лице сменился жаждой убийства.

Схватив пульт дистанционного управления, Лютер шагнул к двери. Его палец застыл над кнопкой.

Увидев нож, устремившийся к его груди, мужчина понял, что его жизни вот-вот наступит конец, и закричал, вкладывая в этот крик все остатки сил. И его призыв не остался неуслышанным.

Застыв на месте, Уитни перевел взгляд на распахнувшуюся настежь дверь в спальню.

В комнату ворвались двое мужчин, коротко подстриженных, в новеньких костюмах, не скрывающих внушительную мускулатуру, с пистолетами в руках. Не успел Лютер сделать и шага, как мужчины оценили ситуацию и приняли решение.

Оба пистолета выстрелили практически одновременно.

* * *

Кейт Уитни сидела у себя в кабинете, в который раз просматривая дело.

Этот тип уже четырежды отмотал срок в тюрьме; еще шесть раз его арестовывали, но дело не доходило до суда, потому что или свидетели трусили и отказывались давать показания, или их находили в мусорных баках. Это была самая настоящая ходячая бомба с часовым механизмом, готовая взорваться на следующей жертве, – и все они были женщинами.

В настоящий момент он обвинялся в убийстве, совершенном в ходе разбойного нападения и изнасилования, что по законам штата Вирджиния подходило под высшую меру. И на этот раз Кейт решила идти до конца: смертный приговор. Она еще никогда не просила высшей меры, но если кто-либо и заслуживал такого наказания, то этот тип, и присяжные не будут слишком щепетильными. С какой стати оставлять жизнь этому человеку, который с особой жестокостью отнял жизнь у девятнадцатилетней студентки колледжа, чьей единственной ошибкой было отправиться средь бела дня в торговый центр за колготками и новыми туфлями?

Кейт потерла глаза и, взяв со стола резинку, забрала волосы в хвостик. Затем обвела взглядом свой маленький, просто обставленный кабинет; повсюду громоздились папки с делами, и Кейт в миллионный раз задумалась, будет ли этому когда-либо конец. Разумеется, не будет. Разве что все станет только еще хуже, и ей остается лишь делать все, что в ее силах, чтобы хоть как-то сдержать поток крови. И начнет она с казни Роджера Симмонса-младшего, двадцати двух лет, такого закоренелого преступника, каких она еще не встречала, а за свою пока еще недолгую карьеру Кейт уже повидала их целые полчища. Она вспомнила, как Симмонс в тот день посмотрел на нее в суде. На лице у него не было ни капли раскаяния, стыда или какого-либо другого чувства. Это лицо также было лишено надежды – это наблюдение подкреплялось историей прошлого Симмонса, которая читалась как книга ужасов, описывающая детство. Но эта проблема уже не касалась Кейт. Похоже, единственная, которая ее не касалась…