Сновидение - Франк Тилье Страница 8

Около половины четвертого они покинули маленький городок Эллемм в департаменте Нор. Кристаллики льда висели на кипарисах и поблескивали на дороге. Курс на восток. Сентер-Парк находился в Аттиньи, в четырехстах пятидесяти километрах. В эту ночь Абигэль хотела бодрствовать как можно дольше и не взяла с собой раствор пропидола. Это лекарство, прописываемое очень ограниченно, было оксибатом натрия, наркотиком, близким к гамма-гидроксибутирату, снадобью, хорошо известному в ночных кругах и ассоциирующемуся с насилием. На каждый прием Абигэль растворяла пять капель в стакане воды, ни одной больше, ни одной меньше. От пропидола она «улетала» примерно на четверть часа, а действие его продолжалось от четырех до пяти часов. Принимая его дважды за ночь, она спала крепким живительным сном, и, главное, катаплексии случались у нее редко, не чаще одного-двух раз в неделю. Оставалась неудержимая потребность в микросиестах, но и с этим она научилась справляться.

Немного погодя она ощутила, что звук мотора изменился. Они ехали уже не по автостраде. Ив щурил глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. После сырого дня клубился туман, но на этой дороге хотя бы не было гололеда.

– Нужно заправиться. Мы не проехали и двадцати километров, но я предпочел свернуть, потому что на автостраде ближайшая заправка в сорока километрах.

Абигэль взглянула на горящий сигнал: бензин кончался.

– Что? Мы проехали всего двадцать километров?

– Есть какой-то городишко в шести или семи километрах, там наверняка найдем открытую бензоколонку. Чертов туман. За одно это я ненавижу север.

В машине теперь было жарко, как в печке. Абигэль свернулась клубочком. Она сняла свои старые ботинки «Doc Martens», подобрала ноги под сиденье и, несмотря на ремень, стиснувший грудь, чувствовала себя хорошо, словно под пуховой периной. Сон давил ей на плечи.

Отец остановился на развилке перед треугольным желтым знаком «Дорожные работы». Мигала оранжевая лампочка, предлагая объезд. У Абигэль не было больше сил говорить – так хотелось спать.

– Город должен быть в четырех километрах, – сказал Ив. – Если ехать в объезд, не знаю, куда мы заедем.

– У тебя нет навигатора?

– Нет, терпеть не могу эти штуки. Ну и ладно. По ночам, я думаю, никто не работает.

Отец обогнул стоящий посреди дороги знак и свернул на пустынное шоссе, движение по которому было запрещено. Глаза Абигэль заморгали и широко раскрылись, когда она увидела нечто в свете фар. Это был сгорбленный силуэт, ростом с человека, с острыми ушами. Окутанный туманом.

– Тормози!

Ив резко ударил по тормозам. Потом наклонился к дочери:

– Что случилось?

Абигэль выскочила из машины в одних носках и посмотрела назад, морщась от ледяных заноз. Километровый столбик в красно-белую полоску торчал из травы на обочине, точно кельтская могила. На нем было написано «12». Ни следа странного силуэта. Голые деревья, растрескавшееся дорожное покрытие, мертвая тишина. Она обошла машину, не обнаружив ни малейшей вмятины, ни пятнышка крови. Ив вышел вслед за ней:

– Аби? Ты объяснишь мне?

– Ты ничего не видел? Никого?

– Нет.

Абигэль вернулась в машину и тяжело вздохнула, когда отец садился рядом.

– Можешь ехать.

Мотор фыркнул, и машина тронулась. Абигэль обернулась, чтобы убедиться, что с дочерью все в порядке, и удивилась, увидев, что Леа крепко спит. Она пристегнула ремень безопасности и услышала характерный щелчок, еще под впечатлением этой внезапной остановки.

– Я видела какое-то странное животное, как будто… лису, которая стояла на задних лапах. Это называется гипнагогической галлюцинацией. Вторжение образа из сна в реальность, если хочешь.

– Те самые новые симптомы, да? Вдобавок к слабеющей памяти? Черт побери, ты маешься своей нарколепсией с восьми лет. Почему же эта штука развилась у тебя двадцать пять лет спустя?

– Никто не знает, у моего невролога нет объяснения. Появление гипнагогических образов бывает у меня, к счастью, довольно редко. Когда я устала и засыпаю, они вдруг возникают передо мной. На днях я ехала в такси и испугалась, что шофер задавит женщину, катившую коляску. Он принял меня за сумасшедшую. Но сегодня в первый раз я видела какого-то монстра, то ли человека, то ли животное. Обычно это люди. Мужчины, женщины, кто в пижаме, кто в костюме с галстуком, переходящие дорогу.

– Как на некоторых твоих фотомонтажах?

– Да, точно…

Бывший таможенник ростом метр восемьдесят пять, с кирпично-красным лицом и огромными ручищами, который смотрит на вас, ничего не говоря… Абигэль захотелось оправдаться.

– Я не шизофреничка, папа, ясно? У других нарколептиков тоже бывают гипнагогические видения. Все хорошо. Ну относительно. Задним числом я сознаю, что эти образы и звуки – галлюцинации. Будь я на твоем месте сегодня ночью, я бы резко затормозила, потому что в тот момент, когда я вижу эти образы, я не сознаю, что засыпаю, и не могу знать, реальны они или нет. Я хочу сказать, кто-то, животное или человек, вполне мог бы перебегать перед нами дорогу. Ты понимаешь?

– Думаю, да. И это может случиться с тобой когда угодно? Днем, ночью?

– В основном ночью и когда я устала, как сейчас. Дело, над которым я работаю, вымотало меня. Можно быть нарколептичкой и валиться с ног от усталости. По коварству эта болезнь держит пальму первенства.

Лицо Ива оставалось серьезным, глаза смотрели на дорогу. Его дочь так намучилась в прошлом, пока не поняли, почему она так часто падает, не диагностировали нарколепсию и не нашли правильное лечение. Специалисты, центры сна, терапии… А ведь было еще непонимание людей, насмешливые взгляды одноклассников, когда она засыпала где угодно или падала наземь с застывшим взглядом, точно оглушенная рыба.