Камера - Джон Гришэм Страница 8

Свой развод супруги Марвин и Рут Крамероформили в 1970 году. Чуть позже Марвина поместили в клинику для страдающихумственными расстройствами, а в 1971-м он покончил с собой. Рут вернулась вМемфис, к родителям. Несмотря на множество проблем, семья с редкостным упорствомнастаивала на третьем процессе. Еврейская община Гринвилла единогласно выразиланедовольство, когда со всей очевидностью стало ясно, что окружной прокурор ужеустал от поражений и потерял былой энтузиазм.

Марвина похоронили рядом с сыновьями. Именамимальчиков назвали разбитый в городе новый парк и стипендию, которую местныевласти учредили для учеников средней школы. Со временем жители начали забыватьо происшедшей трагедии. Тема ужасного взрыва в разговорах почти незатрагивалась.

Невзирая на давление со стороны ФБР, процесстак и не возобновлялся. Причиной тому являлось полное отсутствие каких-либоновых свидетельств. Никто не сомневался: если суд и продолжит работу, тонаверняка опять в другом месте. Обвинение выглядело беспомощным, и все же федысчитали, что ставить в деле точку еще слишком рано.

Поскольку Кэйхолл держал язык за зубами, а оРолли Уэдже оперативники не имели ни малейшего представления, следствиезаглохло. Джереми Доган разъезжал по штату с речами и потихоньку набиралполитический вес. На севере страны журналисты поражались его откровеннорасистским выпадам и готовности публично нацепить на себя белый балахон Клана.В какой-то момент к Джереми пришла недолгая слава, и он ею наслаждался.

К концу 70-х Доган стал одним из заурядныхфункционеров быстро распадавшейся организации. Афроамериканцы получили правоголоса. Дети их ходили в те же школы, что и отпрыски благополучных белых семей.По всему Югу рушились барьеры расовой нетерпимости. Гражданские свободыпроложили себе путь даже в Миссисипи; Клан уже ничего не мог этомупротивопоставить. К вспыхивавшим еще кое-где крестам Доган не соблазнил быподлететь и ночную бабочку.

В 1979-м произошли два знаменательных события.Первым явилось избрание жителя Гринвилла Дэвида Макаллистера на пост окружногопрокурора. Двадцатисемилетний Дэвид стал самым молодым в истории штатаМиссисипи государственным чиновником такого ранга. Подростком он стоял в толпе,наблюдая за тем, как агенты ФБР копались в руинах взорванной адвокатскойконторы. Вскоре после избрания Макаллистер поклялся призвать террористов кответу.

Вторым было обвинение Джереми Догана всокрытии доходов. Долгие годы водя за нос ФБР, Доган утратил бдительность ипопал в сети Национальной налоговой службы. Расследование длилось восемьмесяцев, а окончательный вариант обвинительного заключения насчитывал болеетридцати страниц. За период между 1974-м и 1978-м Джереми не заплатил в казнуналоги с суммы, превышавшей сто тысяч долларов. Подобная забывчивость грозилатеперь ему двадцатью восемью годами тюрьмы.

Отрицать вину не имело смысла, и адвокатДогана (уже не Брэйзелтон) обратился в ФБР с предложением заключить сделку.

После долгих и острых переговоров быливыработаны ее условия. Джереми обязывался выступить на суде с показаниями,изобличающими Сэма Кэйхолла, а в обмен получал свободу. Перспектива смотреть нанебо через решетку отпадала. Испытательный срок – да, суровые штрафы – да, нозато не тюрьма. С Кэйхоллом Джерри не общался уже лет десять, о Клане забыл.Словом, сделка несла ряд преимуществ, далеко не последним из которых былавозможность провести остаток жизни в привычном комфорте.

Чтобы подстегнуть Догана, налоговая служба доцента оценила все его имущество и дала адвокату понять, что в любую минутуготова открыть торги. В свою очередь, Дэвид Макаллистер убедил членов большогожюри в Гринвилле еще раз подтвердить выдвинутое против Догана и Кэйхоллаобвинение в организации взрыва.

Джереми сдался. Сделка была заключена.

* * *

После двенадцати лет размеренной и спокойнойжизни в округе Форд Сэм Кэйхолл вновь предстал перед правосудием. Воображениеуслужливо рисовало в его мозгу пугающую обстановку газовой камеры. Сэмупришлось заложить дом вместе с небольшой фермой и нанять адвоката. КловисБрэйзелтон круто пошел вверх, а бывший союзник Доган переметнулся впротивоположный лагерь.

Со времени первых двух судов в Миссисипимногое изменилось. Афроамериканцы толпами шли на избирательные участки, хужетого – выборы позволяли им повсюду сажать своих. Штат обзавелся двумячернокожими судьями, двумя шерифами, чернокожие юристы уверенно чувствовалисебя во всех присутственных местах. Официально с сегрегацией было поконченонавсегда. Многие представители белой расы оглядывались в прошлое и недоумевали:из-за чего шла война? Неужели общество не признавало равных прав за каждым изего членов?

Позади лежал трудный путь. В 1980-м штатразительно отличался от того, каким он был тринадцатью годами ранее. Теперьдаже Сэм Кэйхолл понимал это.

В Мемфисе он отыскал и заплатил хорошие деньгиопытному стряпчему по имени Бенджамин Кейес. Первым тактическим ходом адвокатастала попытка отклонить обвинение по причине срока его давности. Довод звучалубедительно, и лишь Верховный суд Миссисипи внес окончательную ясность в этотвопрос. Шестью голосами против трех члены суда постановили: обвинение остаетсяв силе.