До последнего звонка - Бен Элтон Страница 8

Придя домой после одинокого ужина, он достал из буфета банку «Гиннесса» и пошел в кабинет. Он держал пиво в буфете, так как был глубоко убежден, что только лагер нужно пить охлажденным. Именно это он постоянно пытался доказать барменам в клубе Скотленд-Ярда, таким образом еще более отдаляя от себя коллег, которые все до одного верили, что любое пиво нужно пить ледяным, даже если от этого оно становится безвкусным. Ньюсон некоторое время посидел в темном кабинете, размышляя об иглах, змеином яде и грудях сержанта Уилки.

Потом, в тот момент, когда волнующие фантазии полностью захватили его сознание, он решился на то, что собирался сделать уже несколько месяцев. Он включил компьютер и зашел на сайт поиска однокашников www.FriendsReunited.com.

До сих пор ему удавалось устоять против соблазна. Что-то всегда останавливало его, но это «что-то» не смогло помешать ему сейчас. Позднее он долго размышлял, что именно заставило его вдруг поддаться желанию уйти в странный виртуальный мир, где любые фантазии могут стать реальностью, пока ты находишься в Сети и не отходишь далеко от компьютера. Возможно, это был просто перст судьбы, но для человека, по праву получившего высший балл, лучшего студента своего выпуска Хендонского колледжа по подготовке полицейских (за исключением борьбы и прочей физической подготовки), это был не ответ. Правда, в которой Ньюсон никак не хотел сознаваться, заключалась в том, что его одержимость сержантом Уилки стала невыносимо болезненной и тяжелой. Возможно, где-нибудь в киберпространстве ему удастся от нее избавиться.

Свет монитора, слишком яркий в темном кабинете, резал Ньюсону глаза. Он протянул руку и выключил звук, чтобы не слышать яростное шипение и писк модема, подсоединяющегося к потокам ионов. Это был очень личный момент, и он не хотел портить его скрипами электронного мира.

На экране появилась заставка сайта www.FriendsReunited.com. Ньюсон нажал на флаг Великобритании и загрузил британскую версию, теперь ему оставалось только зарегистрироваться и влиться в толпу счастливых виртуальных подростков.

— Кристина Копперфильд? — прошептал он в тишине темной комнаты светящемуся монитору, пробуждая в не совсем трезвой голове свои тайные мечты. — Ты здесь, Кристина?.. Летишь по проводам, притаилась среди волокон, ходишь по киберпространству? Танцуешь? Где ты? Ау? Кристина Копперфильд…

Кристина или «Дэвид», как назвали ее шутники-одноклассники в тот памятный день, когда она храбро вошла в классную комнату в середине их второго года. Интересно, она все еще носит ту невероятную юбку? Он ввел данные о своей школе и годы обучения. Такие важные годы для него и для тех, с кем он провел их. Годы его молодости. 1979–1986.

Юбка. Кипенно-белая невероятная юбка. Он по-прежнему видел ее, с сияющим красным поясом, повязанным низко на талии, с узелками на бедрах и облегающую сзади. В том сезоне низкая талия была в моде. Какой же очаровательной Кристина была в ней, с какой природной грацией она ее носила. Белая, с броской деталью, самая яркая на рождественской школьной дискотеке посреди зимы, столь бесконечно далекой теперь.

Интересно, она все еще носит розовые туфельки, как у феи?

Маловероятно, подсказало Ньюсону его логическое мышление, но он был вполне уверен, что ее ноги по-прежнему сногсшибательны. Они просто не могли измениться. Должно пройти гораздо больше двадцати лет, чтобы состарились такие дивные ножки, дающие врожденное превосходство, которым так наслаждалась Кристина Копперфильд. Стройные, почти тощие, но в четырнадцать лет это смотрится здорово, и Кристина выглядела просто обалденно. Декабрь 1984 года. Самое лучшее время в жизни. По крайней мере, в жизни инспектора Ньюсона.

Ньюсон ввел свое имя, данные кредитной карты и сведения о школе. Теперь оставалось только нажать «поиск» и посмотреть, есть ли там кто-нибудь. Но вместо этого он замер, опасаясь разочарования, и смотрел на мерцающий монитор, продлевая томительное ожидание. Глядя в свое прошлое, которое манило его попытать удачи, он закрыл глаза и обратился к призракам того Рождества.

Внутренним взором он снова увидел свою школу, погруженную в зимний туман, красные кирпичи, холодные, темные и беспощадные, несмотря на разноцветные огоньки. Он увидел, что спортивная площадка вся промерзла, что окна кабинетов в пристройке сверкают под ледяной пылью зимней ночи… И еще он увидел подростков, человек сто пятьдесят, идущих на рождественскую дискотеку в актовый зал, где обычно проводились спортивные соревнования и который на одну ночь превратился в мир грез.

Ньюсон никогда не видел этот зал таким красивым. Елка, украшенная мишурой, столы, заваленные тарелками с колбасой и блюдцами с чипсами, конфетами и другими сладостями. Ходили слухи, что кто-то подменил бутылки с безалкогольным пуншем на водку. Теперь Ньюсон был абсолютно уверен, что это было вранье, но в то время все в это верили, и это добавляло очарования сладкой смеси из фруктового сока, шипучки «Тайзер», лимонада и кусочков яблок, которую они с жадностью пили. Это было еще перед революцией экстази, до того как каждый школьник, по утверждениям прессы, приходил в школу обдолбанным каждый божий день. Конечно, была пара ненормальных, которым нужно было непременно накуриться или изрядно поддать перед вечеринкой, но в основном в ту ночь все были трезвы и приличны. Молодость и Рождество — вот наркотики, от которых они тащились в ту ночь.

Ньюсон пришел на вечеринку с Хелен Смарт, девочкой из параллельного класса, своей подругой. Хелен вовсе не была клевой девчонкой, она не входила в группу, которой верховодила Кристина Копперфильд В Хелен было что-то готское, она была не очень симпатична, таких мальчишки всегда считали лесбиянками. Эти девочки носили мешковатые свитера и юбки до колена, настойчиво отказываясь показать девичьи контуры, и смотрели на мир через локоны засаленных волос. Ньюсон всегда лучше ладил с такими девчонками, и Хелен была главным тому подтверждением. Она слушала только индийскую музыку, недавно прочитала «Постороннего» Камю и ненавидела миссис Тэтчер. Как и Ньюсон, она обладала определенным статусом в своем классе — статусом странненькой. Они оба были радикалами, единственными во всей параллели, кто поддерживал забастовку шахтеров. Один раз Хелен даже домой отправили, когда она отказалась убрать со свитера значок «Шахта — не приговор». Ньюсон и Хелен разговорились как-то во время школьного собрания в поддержку шахтеров. Они были единственными участниками из четвертых классов и быстро стали ярыми сообщниками в своей ненависти ко всему миру. Они верили, что у них чистый и неиспорченный взгляд на пошлую жизнь, в отличие от идиотов и модников, которые считали, что они очень круты. Хелен не была девушкой Ньюсона (хотя однажды они целовались под песню Sandinista группы Clash), и на той рождественской дискотеке Ньюсона удивило то, что Хелен пришла в мини-юбке и с блестками в волосах. Короткая юбка очень шла к колготкам в черную и розовую полоску и «туристским» туфлям на рифленой подметке.

Они вошли в зал, прошли мимо грозной фигуры директора, Блядхерста-Батхерста, которого все ненавидели. Он умер еще в 1997 году, но сейчас он был жив в затуманенном вином и пивом мозгу Ньюсона, со своим белым, словно у привидения, лицом и мрачной ухмылкой, не менявшейся, несмотря ни на какие обстоятельства.