Грань риска - Робин Кук Страница 8

— Такую отсрочку может жаловать только губернатор Фипс, — сообщил Сэмюэль. — Но вы даром потратите время, если подадите обычное прошение. Он даст отсрочку, только если в нем будут содержаться убедительные основания.

В комнате повисла гнетущая тишина. Сквозь открытое окно доносился уличный шум.

— Возможно, я смогу дать такое обоснование, — внезапно произнес преподобный Матер.

Лицо Рональда просияло, освещенное лучом надежды. На лице Сэмюэля появилось выражение растерянности.

— Полагаю, что смогу обосновать прошение об отсрочке казни, которое вы подадите губернатору, — повторил преподобный Матер. — Но необходимо соблюсти одно условие: Элизабет должна беспрекословно согласиться сотрудничать с нами. Ей придется по своей воле отринуть от себя Князя Тьмы.

— Я уверен, что она согласится на такое сотрудничество, — проговорил Рональд. — Что от нее потребуется?

— Прежде всего, она перед лицом всей христианской общины должна в здании салемского магистрата признаться во всем, — сказал преподобный Матер. — В своем признании она должна отречься от связи с дьяволом. Во-вторых, она должна назвать имена тех, кто, подобно ей, подписал соглашение с нечистой силой. Это будет очень большим вкладом в наше дело. Тот факт, что мучения одержимых женщин в Салеме продолжаются, говорит о том, что в городе еще очень много слуг дьявола. Рональд вскочил на ноги.

— Сегодня же днем я получу ее согласие, — взволнованно пообещал он. — Прошу вас немедленно увидеться с губернатором Фипсом.

— Я дождусь ответа Элизабет, — возразил преподобный Матер. — Не подобает беспокоить губернатора без достаточных на то оснований.

— И вы получите ее слово, — заверил Рональд. — Самое позднее — завтра утром.

— Да поможет вам Бог, — заключил преподобный Матер.

Сэмюэль едва поспевал за Рональдом, когда они возвращались к карете, стоявшей перед Старой Северной церковью.

— Вы сэкономите почти час, если воспользуетесь паромной переправой на Нодл-Айленд, — сказал Сэмюэль.

— Значит, я ею воспользуюсь, — ответил Рональд. Сэмюэль сказал правду — обратный путь до Салема оказался намного короче дороги в Бостон. Был разгар дня, когда Рональд натянул поводья коня, свернул на Призон-лейн и остановился у ворот салемской тюрьмы. Он едва не загнал коня, на ноздрях благородного животного пузырились хлопья пены.

Рональд устал почти так же и был весь покрыт дорожной пылью. Со лба на щеки, оставляя влажные вертикальные полоски, стекали струйки пота. Он был опустошен, голоден и испытывал сильную жажду. Но собственные страдания сейчас совершенно не волновали его. Надежда, которую внушил ему Коттон Матер, придавала Рональду исполинскую силу и нечеловеческую выносливость.

Ворвавшись в кабинет надзирателя, Рональд, к великому своему смятению, нашел его пустым. Он изо всех сил забарабанил кулаками в массивную дубовую дверь, ведущую в подвал. Она слегка приоткрылась, и в узкой щели показалось одутловатое лицо Уильяма Даунтона.

— Мне надо увидеть мою жену, — едва сдерживая дыхание, проговорил Рональд.

— Сейчас заключенные принимают пищу, — ответил Уильям, — приходите через час.

Ударом ноги Рональд едва не сорвал дверь с петель. Уильям, дрожа, отпрянул назад. При этом из ведра, которое он держал в руках, выплеснулось немного жидкой овсяной похлебки.

— Я должен увидеть ее сейчас! — крикнул Рональд.

— Я обо всем доложу в магистрат, — жалобно запричитал Уильям. Однако поставил ведро на пол и повел Рональда в подвал.

Через минуту Рональд уже сидел рядом с Элизабет. Он нежно притронулся к ее плечу. Она открыла глаза, сразу спросив его, как чувствуют себя дети.

— Я еще не был дома, — ответил Рональд. — Но я принес хорошие новости. Я виделся с Сэмюэлем Сьюваллом и преподобным Коттоном Матером. Они полагают, что мы можем добиться отсрочки.

— Слава Богу, — промолвила Элизабет. Ее глаза сверкнули в свете свечи.

— Но ты должна признаться, — продолжал Рональд, — и назвать других, тех, кто вместе с тобой состоял в сговоре с дьяволом.

— Признаться в чем? — спросила Элизабет.

— В колдовстве, — раздраженно ответил Рональд. Усталость и боль прорвали выдержку, которая тонкой оболочкой покрывала бушующие в его душе страсти.

— Я не могу ни в чем признаться, — сказала Элизабет.

— Но почему? — резко спросил Рональд.

— Потому что я не ведьма, — просто ответила Элизабет. Какое-то мгновение Рональд, стиснув в ярости кулаки, не мигая, смотрел в глаза жены.

— Я не могу оговорить себя, — прервала, наконец, Элизабет напряженное молчание. — Я не признаюсь в колдовстве.

В измотанной и подавленной душе Рональда вспыхнул гнев. Он с силой ударил по своей ладони кулаком.

— Ты признаешься! Я приказываю тебе признаться! — прорычал он, приблизившись к ее лицу вплотную.

— Дорогой супруг, — спокойно произнесла Элизабет, не обратив ни малейшего внимания на вспышку гнева Рональда, — тебе говорили об улике, которую они использовали против меня?

Рональд встал и бросил растерянный взгляд на Уильяма, который стоял рядом, прислушиваясь к их разговору, и велел ему отойти подальше. Тот взял свое ведро и продолжил раздачу похлебки.

— Я видел эту улику, — подтвердил Рональд, когда Уильям отошел на достаточное расстояние. — Она находится в доме преподобного Матера.

— Должно быть, я повинна в том, что нарушила в чем-то Божью волю, — сказала Элизабет. — Я могла бы признаться в этом, если бы знала, в чем именно я согрешила. Но я не ведьма, и я совершенно точно знаю, что не подвергала мучениям тех молодых женщин, которые свидетельствовали против меня.

— Признайся хотя бы для того, чтобы получить отсрочку исполнения приговора, — умолял Рональд. — Я хочу спасти твою жизнь.

— Я не могу спасти свою жизнь, одновременно погубив свою душу, — упорствовала Элизабет. — Если я оговорю себя, то этим послужу на пользу дьявола. Я же уверена в том, что не знаю ни одной ведьмы и не могу оклеветать невинного человека, даже ради спасения своей жизни.

— Ты должна признаться! — закричал Рональд. — Если ты не признаешься, я отрекусь от тебя.

— Ты сделаешь так, как подскажет тебе твоя совесть, — проговорила Элизабет. — Я не стану признаваться в колдовстве.

— Я прошу тебя, — сменил тактику Рональд, — ради наших детей.

— Будем уповать на Господа, — твердо ответила Элизабет.

— Он покинул нас, — простонал Рональд. По его запыленным щекам потекли слезы, которые он не пытался сдерживать.

Элизабет с трудом подняла свои закованные в кандалы руки и положила их на плечи Рональду.

— Мужайся, мой любимый супруг. Пути Господни неисповедимы.

Не владея более собой, Рональд вскочил на ноги и бросился вон из тюрьмы.