Инстинкт - Бен Кей Страница 8

Погрузку закончили за три часа. Когда все ящики заняли отведенные им места, свободное пространство самолета ужалось вдвое — там должны были разместиться люди. Пока же они наслаждались свободой, лежа на травке в рубахах и брюках цвета хаки, заметно потемневших за время работы.

— Отлично, — сказал Ван Аренн. — А теперь всем принять душ. Мы проведем в этой железной коробке сорок восемь часов, после чего придется еще повкалывать. Так что помойтесь, а то от вас смердит. Вылет в двадцать два ноль ноль.

Пока солдаты собирали свои приспособления для погрузки и неторопливо шли к белому зданию, капитан направился к Гаррет. Для остальных это по обыкновению послужило сигналом позубоскалить на тему, чем и как парочка займется и до чего ж Гаррет сейчас грязная и потная. Однако истина заключалась в другом.

Сэди Гаррет выросла в трейлере неподалеку от Барвика, штат Луизиана. Красивая девочка с темными блестящими волосами и налитой чувственной фигурой, она притягивала к себе окрестных хулиганов и рано пристрастилась к выпивке. В тринадцать она не обходилась без ежедневной бутылки «Сиско» [6]и двух пачек ментоловых сигарет. В шестнадцать Сэди подсела на оксиконтин, [7]и у нее начались нелады с законом. Ее поймали, когда она вылезала из какого-то трейлера, пытаясь протиснуться через окошко душа с мешком украденного барахла, но отец заключил сделку с шерифом, согласно которой девушка избегнет тюрьмы, если взамен отправится на вербовочный пункт и покажется ему на глаза только в военной форме. Такая развязка устроила всех: Сэди пришлись по вкусу дисциплина и распорядок армейской жизни, ей нравилось стрелять и даже — чего она сама не ожидала — принимать душ в обществе других женщин.

Ван Аренн был родом из Фаунтейн-Хилла, штат Арканзас, поселка с двумя сотнями жителей и вдвое большим числом коров. В четырнадцать он в очередной раз дотащил пьяного в дым папашу до крыльца, оставил его там и больше домой не возвращался. Года два он колесил по Югу, кормясь случайными заработками, заполучить которые ему помогали густые белокурые волосы и наглые глаза. Он был достаточно привлекателен, чтобы средних лет мужчины с определенными склонностями охотно расставались с десяткой ради удовольствия видеть его рядом. Юноша понимал значение такого интереса, не видел в нем ничего дурного для себя и, оказавшись на мели, мог вернуться к одному из таких работодателей, пополнить наличность, стащить какую-нибудь мелочь и отправиться дальше.

В шестнадцать он уже пил не меньше своего отца. Как-то раз в Миссисипи, в придорожном заведении, какой-то толстяк стал выговаривать ему за оборванный вид и дурной запах. Ван Аренн огрызнулся, и, когда дело уже шло к стычке, из-за столика в темном углу поднялся невысокий человек, спокойно подошел к ним и сказал толстяку, что негоже драться с теми, кто вдвое тебя меньше. Услышав в ответ: «Пошел ты в жопу!», мужчина хладнокровно сломал ему нос и кисть и с прежним спокойствием вернулся к своему столику, пока изувеченный толстяк, стоя на коленях, корчился и вопил от боли. На мужчине была форма морского пехотинца, и это произвело потрясающее впечатление на Ван Аренна. Уже через три дня он обзавелся фальшивыми документами и собственной формой.

Получается, Ван Аренн и Гаррет знали друг друга еще до того, как встретились. Они принадлежали к не слишком привилегированному клубу никому не нужных юнцов, в конце концов попавших на военную службу. Таких находилось немало, но эти оба были с Юга, и им нравилось слушать знакомую с детства манеру речи друг друга, медлительную и ритмичную. А когда они узнали, что в какой-то момент их обоих с позором уволили из морской пехоты по одной и той же причине, связь Ван Аренна и Гаррет стала еще крепче.

Они оба самовольно оставили часть, чтобы в последний раз повидать своих отцов. После многолетнего употребления дешевого виски печень Тайлера Ван Аренна наконец не выдержала. Как раз в это время его сын готовился к смотру по случаю прибытия австралийского посла, но это не смогло удержать офицера от желания проститься с умирающим родителем. Отец Гаррет лежал четыре дня в коме, после того как в его автомобиль врезался джип с компанией обкуренных парней. Узнав об этом, Гаррет покинула свой лагерь в Пендлетоне: доставив в административный корпус принтер, она просто выехала с территории, дважды останавливалась для заправки и в последний момент все же успела в больницу, чтобы сказать отцу, как она его любит.

При обычных обстоятельствах за такой проступок они не подлежали увольнению. Корпус морской пехоты предпочитал прибегать к гауптвахте, чтобы не терять прекрасных бойцов, на подготовку которых ушло немало времени. Однако в данном случае Пентагон остро нуждался в людях для БРЭВИСа, и эти двое молодых сирот с безупречными во всех прочих отношениях послужными списками были идеальными кандидатами.

В 21 час 59 минут все пятеро солдат сидели на своих местах и пытались найти позу поудобнее, чтобы немного поспать в полете. Ровно через минуту Мэдисон задраил люки самолета и проверил приборы перед взлетом. Он не мог понять, что у него болит сильнее — яйца или искусанная муравьями задница, поскольку по милости Ван Аренна рухнул он прямехонько на муравейник. Последние часы он не переставал яростно чесать ягодицы и с тоской думал о долгом и на сей раз лишенном удобства полете, который его ожидал.

Этот тип самолета был выбран благодаря его грузоподъемности в сочетании со способностью к быстрому взлету по крутой траектории с короткой полосы. Однако данная машина к тому же была специально доработана с учетом требований БРЭВИСа: для транспортировки живых образцов в грузовом отсеке предусматривались зоны с регулируемой температурой, модернизированные двигатели позволили увеличить максимальную скорость с 583 до 792 километров в час, а емкость топливных баков обеспечивала дальность полета более 13 тысяч километров без дозаправки. Скорость и надежность самолета были особенно важны в свете того обстоятельства, что солдаты были вынуждены проводить на борту весьма долгое время.

Двигатели ожили, и вскоре их звук стал оглушительным, ознаменовав начало наименее приятной части полета. После выхода на расчетный режим рев утихнет, и, достигнув места назначения, люди будут в состоянии приступить к работе. А до той поры им предстояло терпеть, пока Мэдисон пытался управлять самолетом одной рукой и при этом чесаться другой.