Ласточки в темноте - Мария Тович Страница 8

Ну вот, опять. Паша почувствовал, как в нем начало расти и клокотать негодование. Так всегда бывало, когда кто-то при нем начинал ругать полицию. В дежурной части, отвечая на звонки граждан, он часто слышал упреки, что его коллеги «долго едут на выезд», что «они лентяи и зря получают свою зарплату». Редко люди звонили, чтобы поблагодарить или поздравить с профессиональным праздником, недовольных замечаний и угроз пожаловаться в прокуратуру было в разы больше. Каждому не объяснишь, что на город не хватает патрулей. Ребята работают по изматывающему графику, видят своих детей чаще спящими, чем играющими. А в итоге все равно остаются виноватыми во всех бедах. Ведь никто не задумывается, что если его не убили, не обокрали, не изнасиловали, не взорвали, то это результат чьей-то работы. Принимают как должное. Все только требуют, и никто не хочет услышать друг друга.

– Дай угадаю. Ты звонила по «02» и не дозвонилась, – размеренно и сдержанно стал объяснять Паша. – Ну, вот смотри, как бывает. К примеру, нам мужик звонил, добивался, чтобы полицейские приехали к зданию правительства и расправили флаг, который завернулся от ветра. Негоже, видите ли, символу страны быть на флагшток намотанным. Даже слушать не хотел, что наша служба этим не занимается, и есть дела поважнее. Долбал нас весь день, а другие граждане потом заявляли, что они не могут дозвониться. Линия занята. Так они бы хоть подумали из-за кого? Обычно из-за таких вот «сознательных» зануд.

– Я дозвонилась, – ответила Юля, не ожидавшая такой пылкой тирады.

– И что? Не приехали?

– Приехали, – процедила сквозь зубы Юля.

– А вызывала зачем? Соседи громко музыку слушали?

Юля сверкнула глазами.

– Мою маму побили.

Паша будто уксуса глотнул. Сразу потерялись все слова.

– Ну-у-у, – только и смог промычать он, ища подходящий ответ.

– У нее были разбита губа и рассечена бровь. Кровью куртка испачкана.

– Неужели полиция не приняла заявление? – удивился Паша.

– Она отказалась писать заявление.

– Мама отказалась писать? Тогда полиция не могла ничего сделать… – Паша с сочувствием посмотрел на девушку.

– Вот и они так сказали! – с обидой выкрикнула Юля. – Но разве они не должны были разобраться? Выяснить?! Человек пострадал, а полиция только руками развела – не хочет писать заявление, значит, никого искать не будут. Ты понимаешь?! Это же несправедливо! А он… этот человек так и остался безнаказанным!

– Такие у нас законы, это не вина полиции, – попытался объяснить Паша. – Без заявления разбираться не будут.

– Да к черту такие законы! Если…

Юля метнулась к двери со словами: «Мне надо подышать».

Паша прошелся по комнате, чтобы успокоиться. Поправил висевшую на стене картину с изображением гор, присел на диван, поднял упавший на пол плед из ярких лоскутов ткани. И чего он так завелся? Пыхтел, возмущался, а у девчонки случилось несчастье. И ей никто не помог. Интересно, что произошло с ее матерью, и почему она отказалась писать заявление? Испугалась? Или покрывала кого-то? Скорее всего…

Юля все не возвращалась. Лечь спать как ни в чем не бывало Паша не мог. Даже если бы он оказался в кровати, то все равно сомкнуть глаза не получилось бы. За окном было темно и, вглядываясь в окно, Паша видел лишь свое встревоженное лицо в отражении. Он отбросил идею бежать следом за девушкой. Если он начнет ее преследовать, то сделает только хуже. Хочет подышать – пусть подышит. Возможно, Юля стоит за дверью и просто приходит в себя.

Решив скоротать время, Паша открыл сумку и достал фотоаппарат, чтобы посмотреть, что получилось из их общих стараний. Конечно, профессиональным фотографом он не был, но кнопку power нашел быстро и включил зеркалку. Дисплей ожил, но вместо позирующих Вяйнемейнена и Айно на экране была лишь чернота. Он попробовал выключить и включить заново. Но ничего не изменилось. Паша проверил карту памяти. Она была на месте, но абсолютно пустая.