Другая женщина - Сэнди Джонс Страница 8

Я подняла взгляд на Билла, полировавшего капот, и беззлобно отпихнула руку Адама.

– Ну хватит, а? У бедняги уже был инфаркт. Хочешь, чтобы я ему устроила еще один?

– Скорее всего, он уже много лет не видел ничего столь же интересного, – рассмеялся он.

Цыкнув на него, я повернулась и осторожно уложила цветы на заднее сиденье.

– Ага, пытаемся на кого-то произвести впечатление, да? – осведомился он с улыбкой.

– Ха-ха, жутко смешно.

– Как ты вообще насчет этого, нормально? – Он взял меня за руку.

– Вообще меня немного тошнит, – призналась я. – Я в своей жизни знакомилась только с одной матерью.

Он рассмеялся:

– Похоже, встреча прошла не слишком успешно, раз ты здесь, со мной.

Я слегка толкнула его локтем – уже привычный шутливый жест:

– Для меня это очень важно. Если я ей не понравлюсь, это конец. Ты меня, скорее всего, даже не повезешь обратно.

– Она тебя сразу полюбит, – заверил он, порываясь взъерошить мне волосы.

Я перехватила его руку:

– Даже не думай. Ты хоть представляешь, сколько времени ушло на эту прическу?

– Черт возьми, ты тратишь гораздо меньше сил на все эти украшательства, когда со мной куда-нибудь выходишь. Надо тебя почаще знакомить с моей матерью.

И он снова засмеялся.

– Мне больше не нужно стараться произвести на тебя впечатление, – пояснила я. – Ты у меня по струночке ходишь. А теперь мне надо завоевать еще и твою мать. Если смогу перетянуть ее на свою сторону, обрету возможность править миром. – Я издала зловещий смешок.

– Я ей сказал, что ты самая обычная женщина. Тебе пора начать вести себя соответственно.

– Ты ей сказал, что я обычная? – взвизгнула я, изображая бурный протест. – Не очень-то интригующе звучит, как по-твоему? Ты что, не мог меня описать поинтереснее? – На лице у него расплылась ухмылка. – Ну, что еще ты обо мне поведал?

Немного подумав, он ответил:

– Что ты веселая, умная и готовишь очень неплохой английский завтрак.

– Адам! – простонала я. – И это все? Я для тебя – всего лишь поставщик сосисок?

Тут мы оба рассмеялись.

– Нет, ну правда, как по-твоему – я ей понравлюсь?

– Она тебя полюбит. Правда. Да и как тебя не любить?

Если он таким окольным путем объявляет, что любит меня, пускай, решила я. Не идеальное признание, но сойдет. Он еще не объяснился по-настоящему, но мы пока провели вместе меньше двух месяцев. Так что я предпочитала видеть его чувства в том, что он для меня делал. Скажем, иногда он в обеденный перерыв заходил ко мне в офис, принося мне сэндвич, чтобы я могла перекусить, никуда не выходя. Или, к примеру, один раз я валялась у себя в квартире с простудой, и он явился и лег рядом со мной на кровать, и я его всего обчихала и обсопливила. Я рассуждала так: ведь все это явно стоит дороже, чем три глупых слова? Всякий может их произнести, на самом деле ничего такого не чувствуя. Поступки говорят о человеке больше, чем слова, вот какая у меня была философия. И я старалась ее придерживаться – разумеется, до тех пор, пока он не промолвит бессмертное «я тебя люблю», и тогда на все его поступки можно будет наплевать с высокой горки.

Мы выехали на А21, слушая «Легкое радио»: Адам сообщил, что это любимая станция его матери. Мол, это мне поможет войти в нужное настроение. Я бы предпочла на время выкинуть из головы предстоящее знакомство с его родительницей. Мне как-то не очень хотелось сейчас забивать эту самую голову ее излюбленными мелодиями.

– Ну, какая она? – спросила я.

Он задумчиво потер щетину на подбородке.

– Думаю, она как все матери. Любит вить гнездо и всех мирить. Всеми силами старается оберегать своих детей. Всегда на их стороне. Надеюсь, и я тоже всегда ее защищаю и берегу. Не терплю, чтобы при мне о ней плохо отзывались. Она хорошая женщина.

На меня и без того давила необходимость ей понравиться, но его комментарий еще больше усилил это давление. Если же, паче чаяния, она не понравится мне… Я уже понимала, что мне придется разбираться с этим в одиночку. И я подумала: и ради меня, и ради нее нужно, чтобы эта встреча прошла успешно. Я должна постараться.

Я обрадовалась, когда из динамиков полилось «Лето» Уилла Смита. Мы помнили все слова и оба подпевали, пока дело не дошло до строчки про запах шашлычного дыма, который навевает ностальгию.

– Никакой не «запах дыма». – Он рассмеялся. – Он поет про «запах дамы»!

– Вот еще глупости, – возразила я. – Какой еще дамы? Почему от этого ностальгия? У них пикник, сосиски шипят на гриле – и тут эти ребята вдруг подмечают, какой ностальгический аромат у дамочки, которая идет мимо?

Он покосился на меня так, словно я спятила.

– Каким должен быть запах шашлыка, чтобы вызывать ностальгию?

– Мне даже не верится, что мы вообще это обсуждаем. Все знают, что там «запах дыма».

– Погуглим, когда к маме приедем.

Мне понравилось, что он сказал просто «к маме», а не «к моей маме». Я ощутила себя более причастной к его семейному кругу.

– Это «Легкое радио» – просто кладезь открытий, – заметила я. – Вот уж не знала, что твоя мать – фанат хип-хопа. Кто бы мог подумать?

Лицо у него изменилось, и в салоне машины словно повеяло холодом.

– Ты говоришь о моей матери, – произнес он довольно сердитым тоном. – Тебе не кажется, что это было неуместное замечание?

Я засмеялась, думая, что это он просто мне подыгрывает. Но ведь я уже заметила, как он поджимает губы, как у него напрягаются скулы. Я должна была ощутить, что для него это не шутка.

– О-о, только вот не надо пафоса. – Я хихикнула, глянула на него, чтобы убедиться – сейчас его лицо дрогнет в улыбке. Но оно оставалось все таким же ледяным.

– Ты проявляешь неуважение.

Я подавила смешок:

– Господи, да я просто…

– Ты просто – что? – резко бросил он.

Включив сигнал, он перешел на полосу медленного движения, и я, с трудом переводя дыхание, мысленно прокрутила в голове эти несколько минут нашего общения. Я так и видела, как на ближайшем же съезде он разворачивает машину. А потом высаживает меня на тротуаре возле квартиры, где я живу. И уносится прочь. Как мы так быстро перешли от невинного перешучивания к вот этому? Почему он вдруг встал на дыбы? Как за такое короткое время все могло повернуться так ужасно неправильно?

Он вцепился в руль обеими руками, и костяшки у него побелели. Я положила руку ему на кисть.

– Прости?.. – неуверенно пробормотала я, толком не зная, за что, собственно, извиняюсь.

– Ты хочешь это сделать или нет? – Голос у него смягчился. – Потому что, если ты не готова, можно просто все отменить.