Все его жены - Таррин Фишер Страница 8

Я паркуюсь сама, избегая портье, чтобы ускользнуть до прихода Сета и выбрать в магазине что-нибудь сексуальное. В голове возникает фотография Ханны. Неудивительно, что Сет не хотел ничего о ней рассказывать. Зайдя в номер, я пристально изучаю в зеркале собственное лицо, гадая, что Сет во мне нашел. Я всегда считала себя не слишком привлекательной, обычной девчонкой. Если у тебя есть женщина вроде Ханны, зачем нужна такая, как я, со скучными каштановыми волосами и веснушками на носу? У меня хорошая фигура – грудь притягивает мужские взгляды с шестнадцати лет, но я не высокая и не стройная и далеко не изящна. У меня круглые бедра и круглый зад. Сет, самопровозглашенный любитель задниц, каждый раз хватает меня ниже спины, когда мы обнимаемся. С ним я всегда чувствовала себя красивой и сексуальной – пока не увидела Ханну. Либо он любит разнообразие, либо собирает жен просто ради коллекции. После фотографии Ханны мне стало любопытно, как выглядит Вторник, но Сет ни за что не назовет мне ее имя. Он и так придет в ярость, если узнает, что я подглядывала за его беременной женой из Портленда.

Я смотрю на часы и понимаю, что пора обедать. Принимаю решение доехать до торгового центра и поесть прямо там. Портленд гораздо скромнее Сиэтла, полного оживленных улиц и спешащих пешеходов. На узких улочках скромного городка ориентироваться непросто, и я заезжаю на крытую парковку в квартале от магазина. Добравшись до него, подбираю кружевной черный бюстгальтер с трусиками и прозрачный пеньюар, отношу покупки на кассу.

– Еще что-нибудь? – спрашивает продавщица, обходя кассу, чтобы отдать мне покупку.

– Да, – слышу я собственный голос. – Не подскажете, далеко ли Галатия-Лейн? Я не местная.

– Ой, это на окраине города. Километров шесть. Милая улочка, с красивыми викторианскими домами.

– Ага, – улыбаюсь я. – Спасибо.

Я приезжаю прямо туда и резко останавливаюсь – раздается скрежет тормозов. Вытягиваю шею, рассматриваю дома, крепко вцепившись руками в руль. Еще не поздно уехать. Достаточно переключить передачу, нажать на педаль газа и не оборачиваться. Я задумчиво постукиваю пальцем, переводя взгляд с дома на дом. Раз я уже здесь – почему бы не оглядеться? Даже если Ханна Оварк не Понедельник, место здесь очень красивое.

Оставив сумку на переднем сиденье, я выхожу из машины и иду по тротуару, восхищенно разглядывая дома. Они похожи на пряничные домики: широкие башенки, ящики для цветов, белые деревянные заборы. Дома окрашены в цвета детской мечты – нежно-розовый, тиффани и даже в цвет мятного мороженого с шоколадной крошкой темно-коричневых ставень. При виде такого возникает ассоциация с застрявшими между зубами твердыми кусочками шоколада. Прямо ностальгическое место! Какая досадная ирония, что Понедельник поселилась именно здесь! Я вспоминаю свой район, безликий, как десятки других – там люди живут вертикально, в маленьких клетушках в небе. Никакой магии, никакого мятного мороженого с шоколадной крошкой, лишь долгие поездки на лифте и городские виды. Интересно, каково жить в месте вроде этого? Я так увлечена собственными мыслями, что прохожу мимо дома с номером 324 и приходится возвращаться.

Дом Ханны – кремовый с черной матовой дверью. На окнах зеленые ставни и цветочные ящики с маленькими вечнозелеными растениями. В саду множество растений – тоже вечнозеленых, а не цветов. Я мысленно одобряю ее предпочтение, ведь цветы погибают каждый год. Минут пять я стою и восхищенно рассматриваю все вокруг и вдруг подпрыгиваю от неожиданности, услышав голос.

– Черт. – Я хватаюсь рукой за сердце. Оборачиваюсь и вижу, что она тоже смотрит на дом, блондинка с тонкими прядями, обрамляющими лицо. Она наклоняет голову набок, словно также внимательно изучает его.

– Красивый, правда?

Я всматриваюсь в ее лицо. Запоздалое узнавание – так обычно бывает, когда лично сталкиваешься с человеком, которого знаешь только через Интернет. Приходится сопоставлять черты, откорректированную кожу с настоящей.

Ханна! Сердце чуть не выпрыгивает у меня из груди. Я нарушила правило, условие контракта. Мне всегда было интересно, почему олени не убегают, когда видят, что на них движется машина. А теперь и я сама словно окаменела, сердце ушло в пятки.

– Да, – соглашаюсь я, не зная, что сказать. – Он ваш?

– Да, – подтверждает она, сияя от радости. – Принадлежал мужу еще до того, как мы поженились. После свадьбы мы сделали реконструкцию. Столько работы! – закатывает она глаза. – К счастью, мой муж этим зарабатывает, так что он руководил процессом.

Я люблю вас одинаково, так ведь он всегда говорил? Одинаково! Только ее дом словно сошел со страниц журнала, а я чахну в высотке. Очевидно, она из тех, кому покупают дома, а таким, как я, дарят открытки. На ней кимоно с цветочным рисунком, майка и джинсы. Над поясом виднеется полоска живота, гладкая и упругая. Неудивительно, что Сет не хотел нас знакомить, я бы умерла от неуверенности.

– Хотите зайти, посмотреть? – вдруг предлагает она. – Люди часто стучатся и просят провести экскурсию. Никогда не думала, что дом сделает меня такой популярной.

Ханна хрипловато смеется, и я предполагаю, что она курит. Уже нет, – напоминаю я себе, глядя на ее живот. Но он слишком плоский, чтобы таить жизнь, слишком впалый. Мысли о ее беременности вызывают у меня фантазии – ее длинные ноги, обхватившие Сета, и он, неустанно проникающий внутрь нее.

– Да, с удовольствием, – слова срываются с губ прежде, чем я успеваю сдержаться. Да, с удовольствием. Еще не поздно передумать. Но вместо этого я иду за ней по дорожке к передней двери и жду, пока она достанет ключ. На связке болтается брелок, маленькая пластиковая сандалия. Большая часть надписи стерлась, но по оставшимся буквам можно догадаться, что это сувенир из Мексики. У меня внутри все сжимается. Она ездила туда с Сетом? Господи, я столько всего не знаю. Ханна возится с замком, я слышу тихое ругательство.

– Вечно застревает, – объясняет она и наконец поворачивает ключ.

Прежде чем проскользнуть за ней, я на несколько секунд оборачиваюсь, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Это не твой район, – думаю я. – Какая разница, даже если кто-то увидит? Ханна еще красивее, чем на фотографиях, и к тому же очень милая. Достаточно милая, чтобы устроить экскурсию по дому незнакомому, чужому человеку. Не настолько уж чужому, – думаю я, следуя за ней в дом. В конце концов, у нас общий пенис.

Я едва сдерживаю истерический смех, и вдруг у меня перехватывает дыхание. Приходится прокашляться, чтобы прочистить горло, пока Ханна вешает ключи на богато украшенный крючок и с улыбкой обводит вокруг себя рукой. Дом поскрипывает, мягко напоминая о своем возрасте. Безупречные, сверкающие полы из красного дерева, вроде тех, что я хотела положить в квартире. Сет не одобрил мой выбор – ему хотелось что-нибудь посовременнее, и мы сошлись на варианте шиферно-серого пола. Я останавливаюсь у подножия резной лестницы, пытаясь понять, нужно ли разуваться. Меня посещает странное чувство, будто я бывала здесь раньше, хоть я и понимаю, что это невозможно. Ханна ничего не говорит, и я разуваюсь, оставив обувь возле лестницы. Пара ярко-розовых туфель среди кремовых оттенков. Справа стоит антикварный столик, на нем – ваза с яркой бугенвиллией. Семейных фотографий нигде не видно, и я чувствую облегчение. Каково будет увидеть собственного мужа на семейных снимках с другой женщиной? Все обставлено с идеальным вкусом. У Ханны отличное чувство стиля.