Невидимое зло - Майкл Ридпат Страница 74

— Насколько я понимаю, вы имели возможность испытать на себе гостеприимство Южной Африки? — поинтересовалась Либби.

— Э-э… да. Можно и так выразиться.

— Извините, наверное, я становлюсь циничной. Просто я надеялась, что когда апартеид исчезнет, насилия в стране не будет. Но этого не произошло.

— Я как раз и хотел поговорить с вами о насилии. В частности, об убийстве.

— Да, Джордж Филд мне звонил и сообщил, что вы пытаетесь выяснить обстоятельства смерти Марты ван Зейл. И кстати, сказал, что вам можно доверять, и просил по возможности помочь. Мы не очень близко знакомы с Джорджем, но в свое время он был мужественным человеком, и я намерена выполнить его просьбу.

— Спасибо. Насколько я понял, вы с Мартой были друзьями. И вместе работали в правлении благотворительного проекта?

— Да. По ликвидации неграмотности в Гугулету. Мы не были близкими подругами — я вообще сомневаюсь, что в Южной Африке у Марты были настоящие друзья, — но мы нравились друг другу. Она была немного наивной, но сердце у нее было там, где следовало. Ее муж продался, и, полагаю, ей это совсем не нравилось.

— Продался?

— Да. В данном случае — буквально. Я никогда не верила бизнесменам, которые наживались на труде черных и при этом возмущались апартеидом. Он не был последовательным в своих убеждениях, уничтожил «Кейп дейли мейл» и перебрался в Америку, чтобы наживать миллионы. Наверное, он здорово разбогател? Так ведь?

— Полагаю, что да, — подтвердил Кальдер.

— Марте эти планы не нравились, и я ее не осуждаю.

— А у вас есть какие-нибудь соображения, почему ее убили? Вы верите, что это были повстанцы АНК?

— Я этого не исключаю. Как и другого. — Либби загадочно улыбнулась. — Но я знаю нечто, о чем не говорилось в официальном отчете. Она ездила в Купугани не одна.

— Что вы имеете в виду?

— Она отправилась туда с мужчиной.

— Что?!

Либби улыбнулась:

— Корнелиус завел себе любовницу. Марта поступила так же. Он был моложе ее, но она по нему буквально сходила с ума. Думаю, что ее привлекала сама возможность совершить нечто недозволенное не меньше, чем сам факт этого. И я, кстати, была полностью на ее стороне. Я ей даже позавидовала: мой собственный брак катился под откос, и, чтобы поднять себе настроение, я бы не отказалась от молодого любовника.

— Так вот почему она поехала в Купугани?

— Да. И это место предложила ей я. С владелицей заповедника — Филлис Делахай — мы вместе учились в школе и очень дружим до сих пор. Купугани — чудесное место. Очень уединенное. А Марте было нужно именно такое. Где ее любовник не привлекал бы внимания.

— А что в нем было такого необычного?

— Он был черным. Черным американцем.

Бентон! Проклятый Бентон Дэвис! Неудивительно, что Марта просила свою мать поговорить с ним, если что-нибудь случится. И что сказал Бентон? Что ничего не знает, хотя знал все!

— Эта новость вас не очень обрадовала, — заметила Либби. — Судя по всему, вы с ним знакомы?

— Да. Мы раньше работали вместе.

— Она никогда не называла его имени, но говорила, что он был банкиром, работавшим на Корнелиуса.

— И вы никогда никому об этом не говорили?

— Нет, — подтвердила Либби. — Понятно, что полиции я бы ни за что об этом рассказывать не стала, тем более что ей наверняка и так было об этом известно, а ее мужу — тем более.

— А почему вы рассказали мне сейчас?

Либби внимательно на него посмотрела:

— Потому что я вам доверяю. Не знаю почему, но доверяю. И с недавних пор мне все чаще кажется, что хранить об этом вечное молчание неправильно. Может, об этом стоит рассказать детям Марты. Я не знаю и оставляю это на ваше усмотрение. Кто-то должен все-таки выяснить, что тогда произошло на самом деле. Может, этим человеком и будете вы.

— А Корнелиус знал о нем?

— Хороший вопрос! — Либби сделала последнюю затяжку и загасила сигарету. — Мне кажется, что при данных обстоятельствах муж является наиболее вероятным подозреваемым. Он был достаточно богат и влиятелен, чтобы заставить полицию замять дело. Марта жаловалась, что боялась Корнелиуса, особенно когда тот выходил из себя. У него был мотив: людям такого сорта не нравится быть рогоносцами, даже если они сами не хранят верность. Может, он это сделал не сам, а нанял кого-нибудь. Кто знает? Но это объясняет, почему за все эти восемнадцать лет никто, кроме вас, не пришел задать мне вопросы.