Мое время - ночная пора - Мэри Хиггинс Кларк Страница 7

Робби Брент зарегистрировался в отеле в четверг. В среду закончились шестидневные гастроли в казино «Козырь» в Атлантик-Сити — его знаменитое комедийное шоу как обычно собрало полный зал. Не имело смысла лететь домой в Сан-Франциско, а потом тут же обратно, но оставаться в Атлантик-Сити или заехать в Нью-Йорк ему тоже не хотелось.

Так что это самый приемлемый вариант, решил Робби, одеваясь к фуршету. Надел темно-синий пиджак, критически оглядел себя в зеркальной дверце шкафа. Дерьмовая подсветка, подумал он. Впрочем, выглядел он безупречно, как всегда. Его сравнивали с Доном Риклезом, не столько из-за искрометных комедийных номеров, сколько из-за внешнего сходства. Круглолицый, лысый, коренастый — он и сам знал, что похож. Несмотря на это, женщины находили его привлекательным. Но не в Стоункрофте, мысленно добавил он, только не в Стоункрофте.

Еще несколько минут, и пора идти. Он выглянул в окно, вспоминая, как вчера, зарегистрировавшись в отеле, гулял по городу и отмечал дома тех, кого также наградят на встрече выпускников. Проходя мимо дома Джинни Шеридан, он вспомнил, как соседи вызывали полицию, когда ее родители дрались на дорожке перед домом. Он слышал, что они давно развелись. Может, и к лучшему. Соседи даже начали загадывать, чьим поражением закончится очередная драка.

Следующим был прежний дом Лауры Уилкокс. Когда они учились на втором курсе, ее отец получил наследство, и они переехали в большой дом на Конкорд-авеню. Мальчишкой он часто дежурил у первого дома Лауры — вдруг она выйдет, и появится возможность заговорить с ней.

Дом Лауры купила семья Соммерсов. Там убили их дочь. Потом они продали дом. Большинству людей невыносимо жить там, где убили их ребенка. Случилось это в День Открытия Америки, припомнил он.

Приглашение на встречу выпускников лежало на кровати. Робби скользнул взглядом по именам и биографиям награждаемых. Картер Стюарт. Интересно, подумал Робби, как скоро после Стоункрофта он избавился от имени Гови? Его мать называла себя художницей и постоянно ходила по городу с альбомом эскизов, изредка упрашивая художественную галерею выставить ее работы. Очень плохие, насколько помнил Робби. Отец Гови был драчлив, поколачивал сына. Неудивительно, что пьесы Стюарта столь мрачны. Обычно Гови убегал из дому и бродил по соседским дворам. Может, он и добился успеха, но наверняка в душе остался тем же пройдохой, который заглядывал в чужие окна. Он считал, что никто не знает, а я подловил его пару раз. А еще он так влюбился в Лауру, что это буквально выплескивалось из него.

Как и я, отметил Робби, разглядывая фотографию Горди Эймори — чудо-ребенка пластической хирургии. Мистер Фотомодель собственной персоной. Во время вчерашней прогулки он наведался и к дому Горди, полностью перестроенному. Изначально дом был какого-то грязно-голубого цвета, зато теперь стал вдвое больше и сверкал белизной — прямо как нынешние зубы Горди.

Его первый дом сгорел дотла, когда они учились на предпоследнем курсе. В городе шутили, что это наилучший способ навести порядок в доме, который хозяйка превратила в свинарник. Многие считали, что пожар — дело рук Горди. По мнению Робби, он вполне мог это сделать. Он всегда был ненормальным. Не забыть бы на вечеринке, что Горди надо называть «Гордон». За эти годы они сталкивались несколько раз... Когда они вошли, им встретился еще один тип, одержимый Лаурой.

Марк Флейшман, еще один из награждаемых. В школе он был скрытным, но несложно понять, что внутри у него все кипело. Он всегда находился в тени своего старшего брата Денниса, очень талантливого, гордости Стоункрофта — лучший студент, выдающийся спортсмен — которого знал весь город. Летом, прежде чем их класс перешел на первый курс высшей школы, он погиб в случайной аварии. Братья отличались, как день и ночь. Всем известно, что если бы Богу было угодно предоставить родителям Марка выбор, то из двоих сыновей они предпочли бы его смерть, а не Денниса. Столько обид накопилось в душе Марка, даже странно, что он еще не спятил, со злостью подумал Робби.

Настроившись, наконец, предстать перед толпой внизу, он взял ключ и открыл дверь номера. Мне либо отвратительны, либо ненавистны все мои одноклассники, думал он. Так почему же я приехал? Он вызвал лифт. Я соберу много материала для новых комических номеров, пообещал он себе. Конечно же, есть и другая причина, но он быстро выбросил это из головы. Я не пойду туда, решил он, когда открылись двери лифта. По крайней мере, не сейчас.