Я, Потрошитель - Стивен Хантер Страница 7

– Смогу, – подтвердил я и, заглянув в свое прошлое, нашел там то, как называла меня моя младшая сестренка Люси, когда ее детский язык еще не мог правильно выговаривать мое имя и оно выродилось у нее в один-единственный слог. – Зовите меня Джебом.

***

5 сентября 1888 года

Дорогая мамочка!

Понимаю, как ты беспокоишься, поэтому я решила написать тебе и сказать, что у нас здесь все хорошо, и пусть ты мне не ответишь, и пусть я не отправлю это письмо. Я знаю, как я тебя разочаровала, как низко я пала, и мне хотелось бы, чтобы все сложилось иначе, но все так, как есть, и тут ничего не поделаешь.

В любом случае я не знала ту девушку, которую зарезали. Нас здесь много, и мы обыкновенно дружим с теми, кто рядом, в одном квартале, не дальше. А бедняга Полли работала восточнее, чуть ли не в целой миле. Я ее в глаза не видела. Мы все говорим об этом, и нам здесь вполне спокойно. Мы всегда вместе, а насколько я поняла из газет, бедная Полли была совсем одна в темном переулке, и этот тип сделал все ради ее кошелька и ради того наслаждения, которое это ему доставило, но теперь он ушел и больше сюда не вернется. Повсюду стало больше «фараонов», потому что газеты подняли большой шум, поэтому все мы уверены в том, что этот тип ушел и больше не вернется, а если и вернется, то никак не в этом году, а может быть, и не в следующем.

Если не считать того, что поначалу я испугалась, у меня все хорошо. Мне нужно так много тебе сказать… Хочется поговорить, излить душу. Я понимаю, что вас с папой больше всего огорчает с…кс. Но на самом деле в моей жизни это мелочь. К этому быстро привыкаешь, и оно уже ничего не значит. Это просто происходит, оно заканчивается за одну секунду, и ты идешь дальше, забыв все.

Что касается парней, ты можешь подумать, что я на них злюсь, однако это не так. Многие похожи на джентльменов. Меня никогда не били, не грабили. Ни один мужчина ни разу не овладевал мною насильно. Даже «фараоны», по крайней мере те, которые в форме, обращаются с нами неплохо. Им нет никакого смысла делать нам плохо или «наказывать» нас, они быстро к нам привыкают, и им хочется только того, чтобы мы им не мешали, чтобы день пролетел побыстрее и они вернулись бы домой к своим женам.

У меня никогда не было проблем с парнями и с тем, что они хотят. Разве все мужчины не хотят одного и того же? И я так вижу, они это получат, тем или иным путем. Нет, с самого раннего детства главной моей бедой был этот проклятый джин. Я люблю джин. Я очень люблю джин. Здесь все девчонки его пьют – ради того, что он дает почувствовать, ради счастья, которое он приносит. Вы с папой и Джонни даже не догадывались, какой я была маленькой, когда начала его пить, и как он объяснял все мои беды, в какие я попадала, и почему, сколько б со мной ни говорили монахини и священники, сколько б ни лупил меня папа, сколько б ты ни смотрела на меня с осуждением, как это случалось, когда ты была мною недовольна – о, как хорошо я помню этот взгляд! – за всем этим всегда стоял джин. И вот я здесь по прошествии стольких лет, на самом дне, я все потеряла, у меня нет даже постели, где спать, и я думаю об одном только джине.

Я называю его своей болезнью. Я ничего не могу делать без того, чтобы не думать о нем, а когда он у меня есть, я счастлива. Мое счастье выплескивается из меня в моих песнях. Я люблю петь; тем самым я заявляю о себе окружающему миру, который в противном случае даже не подозревал бы о моем существовании. Я знаю, что иногда джин также делает меня дерзкой. Когда я подкреплюсь джином, я никому не позволяю учить меня, что делать, так как никто не знает этого лучше меня, – вот какой сильной я себя чувствую.

Я тебе вот что скажу, мама: джин у меня никто не сможет отнять. Если политики вздумают закрыть магазины и сожгут все винные заводы, кто-нибудь непременно придумает, как готовить джин самому, в подвале, чтобы никто об этом не знал, и через день он вернется на улицу и я буду первой в очереди.

Мама, понимаю, ты не хочешь об этом слышать, но я все равно должна это сказать, потому что это правда. Мамочка, я очень скучаю по тебе и вспоминаю все хорошее, какой нежной и ласковой ко мне ты была до болезни. Я помню папу и Джонни и всех остальных, и то, какими счастливыми мы были. Как было бы здорово, если б все осталось как было, но все изменилось, и мы оказались там, где оказались, и стали теми, какими стали.

Мама, я тебя люблю.

Твоя дочь

Мерсиан