Неприкрытая жестокость - Колин Маккалоу Страница 7

Тот сразу же встал с кресла.

— Я готов. У меня есть все данные о каждом патрулирующем — это обязательное условие для вступления в клуб.

Кармайн с восторгом изучил аккуратно напечатанный список членов. Имена, возраст, адреса, телефоны, род занятий, дни патрулирования — перед ним был не только список, но и скрупулезное, ясно составленное расписание. Там оказались учителя, физики, химики, врачи, дантисты, торговцы, рабочие, клерки, техники, биологи — всего сто сорок шесть имен, возраст разнился от двадцати одного года до шестидесяти восьми лет.

— Вы, должно быть, очень убедительный рекрутер.

Шугамен засмеялся.

— Нет, я — больше организатор, а не демагог, — принялся отрицать он. — Вам нужно поговорить с Мейсоном Новаком. Это он душа «джентльменского патруля», он воодушевляет нас, и именно он решал все главные вопросы.

Кармайн нашел его имя в списке.

— Мейсон Новак, тридцать пять лет, химик-аналитик из Чабба. Где он живет? В Берк-Биолоджи-тауэр или в Сасскинд-Сайнс-тауэр?

— Сасскинд-Сайнс-тауэр. Он занимается неорганической химией.

— У вас есть какое-то определенное место для встреч?

— Мейсон оставляет заявки на малый лекционный зал в Сасскинд-тауэр.

— Так… Сегодня — среда. Значит… в пятницу, в шесть вечера, ладно?

— Что? — не понял Марк.

— О, бросьте, мистер Шугамен! Встреча патруля с детективами Холломена. В пятницу, двадцать седьмого сентября. Назначьте сбор и особо укажите, что присутствовать должен каждый член клуба. Договорились?

— Конечно.

— Вам будет не трудно собрать свое воинство. Послушайте утреннее шоу Майти Майк. Гарантирую, что все джентльмены будут сгорать от нетерпения, желая узнать подробности происходящего.

«Забавно, — размышлял Кармайн, направляясь вечером домой за Рулем своего любимого «форда-фэрлейна», — что беда никогда не приходит одна. Пришлось сделать Хелен Макинтош детективом, хотя не уверен, что она будет подчиняться приказам. А Кори Маршалл не справляется с обязанностями лейтенанта — кто мог предвидеть такой разворот событий? Сегодня я узнал, что в нашем милейшем и спокойнейшем районе, Кэрью, объявился опасный насильник. А моя прекрасная жена, ростом почти шесть с половиной футов, пасует перед ребенком, которому еще не исполнилось двух лет. Дездемона! Дважды она сталкивалась лицом к лицу с убийцами и выходила в схватке победительницей, а сейчас же вопящий маленький задира совершенно измотал и сломил ее. Готова расплакаться по любому поводу. Об этом невыносимо думать, а все же придется. Эту проблему надо решить как можно быстрее. Иначе я могу потерять свою жену».

Припарковавшись на единственное свободное место в гараже, рассчитанном на четыре машины, он направился вниз по тропе к входной двери, понимая, что две встречи после работы существенно задержали его приход домой, лишая Дездемону столь необходимой помощи. Их дом — большая постройка в колониальном стиле с трехэтажной квадратной башней и площадкой на ней, огороженной перилами, — стоял на большом, в два акра, участке земли и смотрел на гавань Холломена. Они жили здесь уже больше двух лет и любили это место в любую погоду: и в ясный летний день, и в студеный зимний, когда бушует снежная метель. Но дух дома зависел от его хозяйки, а Дездемона была сломлена.

Он не смог отговорить ее от второй беременности, наступившей вскоре после первой. Когда родился Алекс, Джулиану было только шестнадцать месяцев. Мальчики представляли собой настоящий сплав своих отлично скроенных родителей: от Кармайна они унаследовали крепкое телосложение и осанку, от Дездемоны — кости, которые в будущем могли сделать из них баскетбольных игроков, а от них обоих — необыкновенную смышленость, сулящую конец родительскому спокойствию. Если с Джулианом уже сейчас было необыкновенно трудно, то что предстоит им вынести, когда Алекс начнет болтать и ходить?

Женщина, которая прежде успешно занималась организационными вопросами целого исследовательского института, теперь превратилась в неутомимую домохозяйку и отличного повара. Но после рождения Алекса пять месяцев назад Дездемона сдала. И не без помощи Джулиана, настоящего разбойника, любящего препираться по любому поводу.

«Вот я и пришел! — думал Кармайн, открывая входную дверь. — А теперь постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы вытащить Дездемону из того болота, в которое она погружается».

— Как здорово тебя видеть, но еще лучше — чувствовать, — пробормотал он ей в шею, сжимая в довольно крепких объятиях. Потом он нежно поцеловал ее.

Прекрасно понимая, что такая встреча не является прелюдией к страсти, Дездемона усадила мужа в кресло и дала ему в руки аперитив перед ужином.

— Джулиан в кровати? — спросил он.

— На этот раз ты его обманул. Он ждал тебя, но ты не пришел вовремя, и он уснул. — Она вздохнула. — У него сегодня была жуткая вспышка злости, прямо в полдень во время ленча у Марии. Я же говорила ей, что не хочу приходить! — Горячая слеза обожгла руку Кармайна.

— Моя мама иногда ведет себя не очень умно, Дездемона. Я правильно понял — наш сын все испортил?

— Испортил бы, если бы Мария не отшлепала его — и очень сильно! Ты знаешь, как я отношусь к шлепанью, Кармайн. Нужно находить другие, более эффективные способы воздействия на маленьких детей.

«Ну же, Кармайн, вперед!»

— Если он и есть, любовь моя, то, похоже, нам пока не удалось найти его по отношению к Джулиану. — Ему хотелось верить, что слова его звучат разумно и убедительно. — Приступы гнева — одна из форм истерики, и ребенку не повредит, если его вовремя остановят.

В былые дни она тотчас принялась бы яростно возражать, но не теперь. Вместо этого она предпочла уйти от темы.

— В любом случае произошедшее вымотало мальчика. Вот почему он спит.

— Прекрасно, значит, я смогу побыть в тишине и покое.

— Ты тогда всерьез угрожал ему няней? Мы не можем себе позволить няню, Кармайн. К тому же присутствие чужого человека только навредит Джулиану.

— Во-первых, я сам разберусь с нашими финансовыми возможностями, женщина. Тебе не следует одной так выкладываться с двумя малышами. Мы можем себе это позволить, и я не угрожал Джулиану, а лишь предупреждал его. Мы возьмем няню, любовь моя, не по той причине, по которой ты думаешь. Не столько ради Джулиана, сколько ради тебя. Ты впала в отчаяние, Дездемона. Ты рыдаешь, когда думаешь, что тебя никто не видит, и никак не можешь выбраться из охватившей тебя безысходности. Сегодня днем я ходил к доктору Сантини, потому что каждый раз, когда я настаиваю на твоем к нему визите, ты приходишь и тут же убегаешь, ссылаясь на болезнь Джулиана или Алекса. Дездемона, честно! Доктор отнюдь не глупец. Он, так же как и я, знает, что больна именно ты. Он сказал, что ты страдаешь от послеродовой депрессии.

Дездемона раздраженно села в кресло. Кармайн говорил таким тоном, что даже небеса прислушались бы. А когда злость стихла, она признала — с ней действительно что-то не так. И насколько она понимала, это непросто вылечить, хотя мужчины — что они могут понимать — списали бы все на физиологию.