Карточный домик - Майкл Доббс Страница 7

Когда Биг-Бен пробил десять и ночь наконец начала вступать в свои права, по всему зданию пронесся громкий вздох облегчения.

Выборы закончились. Кабинки для голосования закрылись, и теперь ничто – ни обращения, объяснения или военные действия, ни оскорбления, ни даже вмешательство самого Всевышнего – не могло повлиять на результат. Все закончилось. Некоторые члены партии принялись пожимать друг другу руки, безмолвно выказывая уверенность и уважение друг к другу за хорошо проделанную работу. Насколько хорошо они все сделали, им предстояло узнать очень скоро.

Как и в большинство предыдущих вечеров, точно в исполнение религиозного ритуала, они обратили все свое внимание на телевизионные экраны, с которых звучал знакомый всем голос сэра Алистера Бернетта. Его уверенный, успокаивающий тон и развевающиеся серебряные волосы, подсвеченные прожекторами так, что казалось, будто его голову окружает ореол, наводили на мысли о вернувшемся из далекого прошлого Моисее. Но на несколько следующих часов Богу предстояло отойти в сторонку и занять второе место.

– Добрый вечер! Избирательная кампания закончилась, – объявил Алистер. – Всего несколько секунд назад двери тысяч кабинок для голосования по всей стране закрылись, и через сорок пять минут мы узнаем первые результаты. В самое ближайшее время мы возьмем интервью в прямом эфире у премьер-министра Генри Коллинриджа, который находится в своем избирательном округе в Уорвикшире, и у лидера оппозиции в Южном Уэльсе. Но сначала мы хотим познакомить вас с эксклюзивным репортажем, посвященным опросу уже проголосовавших избирателей, проведенному Международным институтом Харриса на выходе из ста пятидесяти трех кабинок для голосования по всей стране. Их предсказание таково…

Самый пожилой диктор из тех, что работали на новостном канале, открыл лежавший перед ним большой конверт из манильской бумаги с таким благоговением, точно там находилось его собственное свидетельство о смерти. Он достал из него большую карточку и взглянул на нее – не слишком быстро, но и не слишком медленно. Затем снова поднял глаза и посмотрел прямо в камеры, держа в напряжении тридцать миллионов своих прихожан и даже слегка поддразнивая их. Впрочем, Бернетт имел на это полное право. Через двадцать восемь лет и девять всеобщих выборов в роли телевизионного диктора он объявил, что эти будут для него последними.

– По данным телевещательной компании Ай-ти-эн, основанным на опросах проголосовавших избирателей, прогноз – подчеркиваю, это только прогноз, а не результат – таков… – Алистер снова посмотрел на карточку, чтобы убедиться, что прочитал все правильно.

Его профессионально спокойные, лишенные эмоций глаза не выдавали даже намека на то, что он чувствовал. Где-то в здании на Смит-сквер кто-то открыл шампанское, приготовившись отпраздновать победу, и звук вылетевшей пробки нарушил напряженную тишину, но никто не обратил внимания на холодную, липкую пену, пролившуюся на стол.

– …что правительство будет переизбрано минимальным большинством голосов.

Казалось, само здание содрогнулось от победного рева, смешанного с вырвавшимся наружу облегчением. Для профессионалов значение имело только то, что они одержали победу, и совсем не важно было, как ты ее получил и с каким результатом. Позже у них будет достаточно времени для трезвых размышлений на тему, какой была война, «хорошей» или не очень.

Крики радости заглушили протестующий голос сэра Алистера, который продолжал говорить, что это всего лишь предположение, а не окончательный результат, хотя и в любом случае более точный, чем предсказывал опрос общественного мнения. Экран на короткое время разделился на две части, и на нем начали беззвучно мелькать кадры – реакция лидеров партии на предварительный результат, Коллинридж кивнул, принимая новость: он слабо улыбался, но в его улыбке не было видно особого удовольствия, в то время как его соперник весь светился и кивал, создавая впечатление, что оппозиция еще не смирилась с поражением. «Это не конец», – победно произнес он одними губами. Однако продюсер не стал ждать, чтобы посмотреть, как поведут себя дальше политики, а переключил картинку на Бернетта и продолжил сообщать зрителям остальные новости выборов.

* * *

– Хрень какая-то! – орал Престон, у которого растрепались и упали на глаза волосы. – Что, черт подери, они сделали?! – Он посмотрел на останки своего первого номера и начал лихорадочно что-то писать в блокноте. «Большинство правительства зарублено», – сделал он первую попытку и тут же зачеркнул написанное. «Коллинридж протиснулся в первые ряды»… «Слишком рано что-то говорить»… Все листки отправились в мусорную корзину.

Гревилл принялся оглядываться по сторонам, рассчитывая отыскать где-нибудь помощь или вдохновение.

– Давай подождем, – сказала Мэтти. – До обнародования первых результатов осталось всего полчаса.

* * *

В отделе по связям с общественностью, где не стали дожидаться первых результатов, вовсю праздновали победу. С уверенностью, которую продемонстрировали все, кто был в состоянии мыслить позитивно, сотрудники компании «Мерил, Грант и Джонс» целых три часа провели в тесной приемной, чтобы стать свидетелями того, как делается история, и каждое мгновение этого судьбоносного события отражалось на двух громадных телевизионных экранах. Впрочем, до того, как будет провозглашен очередной факт истории, оставалось около семнадцати минут, но сотрудники агентства, как и все, кто умеют мыслить позитивно, гордились тем, что они всегда находятся на голову впереди остальных. Поэтому шампанское текло рекой, смывая остатки съеденных кусков пиццы и биг-маков, и прогнозы победы с крошечным перевесом только сильнее подстегивали пирующих.

И уже сейчас было ясно, что два фиговых дерева, на протяжении многих лет украшавших приемную, не переживут эту ночь – а с ними вместе и парочка молодых секретарш. Большинство более здравомыслящих членов коллектива расхаживали взад и вперед, но все остальные считали, что сдерживаться нет никакого смысла. Особенно когда клиент показывает им столь наглядный пример.

Как и большинство искателей приключений, сбежавших из Дублина, Роджер О’Нил славился острым умом и неотразимой способностью к преувеличениям, а также непобедимой жаждой и стремлением участвовать во всем происходящем.

Его приключениям не было числа, и он так ловко их изукрашивал, что никто не мог бы сказать наверняка, чем он занимался до того, как стал членом партии – вероятно, это было что-то из области связей с общественностью или телевидения, как думали многие. Кроме того, ходили слухи, что у него были проблемы то ли с Налоговым управлением, то ли с ирландской полицией, но он оказался свободен, и когда появилась вакансия директора отдела рекламы, получил это место и приступил к работе умело и с обаянием, которые подогревались бесконечным запасом водки с тоником и сигарет «Голуаз».

В молодости О’Нил подавал большие надежды в качестве полузащитника в регби, но этому таланту не суждено было развиться, поскольку природа наградила его безграничным индивидуализмом, который мешает в командных играх. «Когда он на поле, – жаловался тренер, – я имею две команды – Роджер и еще четырнадцать игроков».