Последняя теория Эйнштейна - Марк Альперт Страница 7

Главное — гибкость, думал Саймон. В какую бы игру ты ни играл, ты должен с готовностью корректировать свои планы. Вот как сегодня с Гансом Кляйнманом. Сперва работа казалась несложной, но у Кляйнмана крыша поехала раньше, чем Саймон смог вытянуть из него что-то полезное. Потом, будто этого было мало, перед домом остановилась пара патрульных машин. Саймон не был к этому готов, но в панику не впал — просто скорректировал план. Прежде всего он ушел от полиции через пожарный выход, спрыгнул на крышу соседнего склада, потом сел в «мерседес» и последовал за машиной «скорой помощи», которая повезла Кляйнмана в больницу св. Луки. План теперь был таков: подождать, пока полиция уедет, а потом — если Кляйнман будет еще жив — сделать вторую попытку получить от него Einheitliche Feldtheory.

Но профессором Саймон даже восхищался — крепкий оказался тип. Напомнил Саймону его командира из спецназа, полковника Алексея Латыпова. Латыпов был в спецназе уже почти тридцать лет — быстрый, умный, беспощадный. Он командовал частью, где служил Саймон, в самые трудные годы чеченской войны, учил своих людей, как перехитрить и победить повстанцев. Но однажды при налете на чеченский лагерь снайпер вышиб ему мозги — вещь жуткая, но вполне ожидаемая. Саймону вспомнились слова командира: «Жизнь — дерьмо. А то, что потом, наверняка еще хуже».

Кубики тетриса накопились внизу экрана, собрались горой с глубокой дырой слева. Тут как раз начала спускаться прямая палка, Саймон сбросил ее налево — и четыре ряда кубиков исчезли с порожденным программой вздохом. Этакое чувство удовлетворения, будто нож всадил.

Секунду спустя Саймон увидел черный «шевроле-сабурбан» с тонированными стеклами, приближающийся по Амстердам-авеню. Притормозив перед больницей, машина припарковалась у погрузочной площадки. Оттуда выпрыгнули трое крупных мужчин в одинаковых серых костюмах и строем направились к служебному входу, махнув значками перед лицом ошалевшего охранника. Хотя до них было добрых метров тридцать, Саймон определил этих людей по походке: бывшие морпехи и рейнджеры, взятые на работу в главную контору — скорее всего ФБР. Очевидно, американские спецслужбы тоже заинтересовались профессором Кляйнманом. Тогда понятно, почему так быстро прибыла полиция. Наверное, федеральные агенты поместили подслушивающие устройства в стены квартиры Кляйнмана, и разговор Саймона с профессором засекли.

Агенты вошли в больницу — предположительно, допросить Кляйнмана, пока он не умер. Саймону такой поворот не нравился, но и особо не взволновал. Он питал здоровое уважение к американским агентам — отлично обученным и с хорошей дисциплиной, — но знал, что троих таких уберет, не особо напрягаясь. У Саймона преимущество: он работает в одиночку, и инстинкты у него острее. Один из двух огромных плюсов жизни свободного контрактора.

А второй плюс — деньги. После ухода из спецназа Саймон мог за день заработать больше, чем целый спецназовский взвод за год. Тут вся штука в том, чтобы находить клиентов богатых и отчаянных. Как ни удивительно, достаточно много людей, корпораций и правительств попадают в эту категорию. Кому-то отчаянно нужна власть, кому-то — уважение. Кому ракеты, кому плутоний. Каково бы ни было задание, угрызения совести Саймона не мучили — ему было все равно.

Ожидая выхода агентов ФБР, Саймон размышлял, не связаться ли с теперешним клиентом. Операция сильно отклонилась от первоначального плана, а клиенты обычно любят быть в курсе подобных изменений. Но пока он решил, что необходимости нет. Этот клиент, пожалуй, отчаяннее всех прочих, с которыми приходилось работать. Когда он позвонил первый раз, Саймон решил, что это наверняка шутка: смешно платить такие деньги за научную теорию. Но чем больше он узнавал о задании, тем яснее видел возможные приложения этой теории — и военные, и другие. А потом его озарило, что именно эта работа может дать ему то, что неизмеримо лучше денег.

Трое появились раньше, чем он ожидал, из аварийного выхода, и вели с собой задержанного. Он был пониже этих ребят, но подтянутый, спортивный, одетый в кроссовки, джинсы и футболку бейсбольной команды, на которые американцы так падки. Руки у него были скованы за спиной, и он вертел головой туда-сюда, как перепуганная птица. Двое агентов подтолкнули его к машине. Третий нес ярко раскрашенный игрушечный автомат, и Саймон усмехнулся: ФБР проводит полевые испытания водяных пистолетов? Вся эта сцена была очень странной, и на миг Саймон усомнился, связана ли она вообще с Кляйнманом. Может, задержали какого-то нью-йоркского чудака, который угрожал врачам своим «СуперПоливом». Но агенты перед тем, как посадить своего пленника в машину, нахлобучили ему на голову черный мешок и стянули под подбородком. Так, подумал Саймон, это не первый попавшийся псих. Это человек, которого хотят допросить.

Водитель включил фары и отъехал от тротуара. Саймон сполз по сиденью, когда машина проезжала мимо — он хотел отпустить фэбээровцев квартала на два и только потом поехать за ними следом. Возле больницы больше ничего не высидишь: тот факт, что агенты уехали без Кляйнмана, определенно свидетельствовал — старика больше нет. Но к счастью, похоже, профессор поделился своими тайнами с младшим коллегой.

Закончив игру, Саймон вырубил сотовый, но перед выключением на экране мелькнул снимок — фотография, запрограммированная к показу при включении-выключении. Глупость, конечно — хранить личный снимок на телефоне, используемом для дела, но все-таки он ее хранил. Чтобы не забывать этих лиц: Сергей с шелком соломенных волос, Лариса с белокурыми локонами — всего за месяц до ее четырехлетия.

Экран почернел. Саймон убрал мобильник в карман и нажал на газ.

Голос был женский, с сочным техасским акцентом:

— Ладно, Хоули, это можно снять.

Когда мешок сняли, Дэвид судорожно глотнул воздух — а то уже тошнило от такого долгого дыхания в черную ткань, влажную от пота. Он прищурился после темноты — флуоресцентный свет резал глаза.

Дэвид сидел за серым столом в комнате без окон с голыми стенами. Рядом с ним стоял агент Хоули, который свернул черный мешок и сунул себе в карман. Его напарники изучали «СуперПолив», методически открывая резервуары водяного автомата и заглядывая во все дыры. А напротив за столом сидело новое действующее лицо: широкоплечая, с высокой грудью женщина лет шестидесяти под впечатляющей каской платиновых волос.

— Как вы себя чувствуете, мистер Свифт? — спросила она. — Вид у вас слегка потрепанный.

Чувствовал себя Дэвид неважно. Он был испуган, растерян и до сих пор в наручниках. А сейчас плюс ко всему еще и в полном недоумении. Эта женщина совсем не была похожа на агента ФБР. В ярко-красном жакете, в свободной белой блузке, она напоминала бабушку, одетую дня игры в бинго.

— Кто вы? — спросил он.

— Люсиль, мой хороший, Люсиль Паркер. Но можете меня называть просто Люси. Меня все так зовут. — Она потянулась к графину с водой и паре стоящих на столе бумажных стаканов. — Хоули, да сними ты с мистера Свифта эти наручники.

Хоули с мрачным видом расстегнул наручники. Дэвид, потирая саднящие запястья, рассматривал Люсиль, наливающую воду в стаканы. Помада у нее была под цвет жакета. Лицо в приятных морщинах, с большим количеством смеховых складок возле глаз, на шее на цепочке с бусинами висят очки для чтения. Но еще и витой провод, уходящий за левое ухо — радионаушник, как у всех правительственных агентов.