Караван в Ваккарес - Алистер Маклин Страница 7

Справа от стоянки автомобилей находились четыре павильона предсказательниц судьбы, окрашенные в традиционно яркие цвета. Первый в этом ряду принадлежал некой мадам Мари-Антуанетт, которая, как гласила надпись, возвращала деньги, если клиент был не удовлетворен предсказанием своей судьбы. Боуман поспешно вошел туда, но не потому, что отдавал предпочтение членам королевской семьи, и не в целях экономии, а потому что Ференц, входя в самый дальний павильон, остановился на мгновение и бросил в эту сторону быстрый взгляд. На лице Ференца безошибочно читалась усиливающаяся подозрительность. Боуман вошел в павильон.

Мари-Антуанетт была седовласой старухой с глазами цвета полированного красного дерева и провалившимся беззубым ртом. Она внимательно смотрела на кристаллический мутный шар, прозрачность которого была утрачена, потому что его уже давно не чистили. Гадалка уверенно рассказала Боуману о продолжительности его жизни, судьбе, здоровье и счастье, взяла четыре франка и отключилась, что означало окончание сеанса. Он вышел. Возле павильона стояла Сессиль, помахивая сумкой, что можно было бы принять за откровенное кокетство. Она взглянула на Боумана с явно неуместным в данной ситуации наигранным весельем.

— Изучаете человеческую натуру? — спросила она ласково.

— Мне не следовало бы вообще туда ходить. — Боуман снял очки и огляделся вокруг, близоруко щурясь. Распорядитель тира, расположенного напротив, коренастый парень невысокого роста, с лицом боксера, чья карьера внезапно оборвалась, нагло рассматривал его. Боуман надел очки и взглянул на Сессиль.

— Ваша судьба? — спросила она озабоченно. — Что-то неприятное?

— Хуже. Мари-Антуанетт сказала, что я женюсь через два месяца. Она, наверное, ошибается.

— Да, вы не из тех, кто женится, — ответила Сессиль с симпатией и кивнула на следующий павильон. — Я думаю, вам следует узнать еще одно мнение о своей судьбе у мадам... как ее имя?

Боуман прочел зазывающую надпись: «Мадам Зеттерлинг», затем взглянул через стоянку автомобилей на тир. Распорядитель продолжал внимательно наблюдать за ним. Боуман последовал совету Сессиль и вошел в павильон. Мадам Зеттерлинг выглядела как старшая сестра Мари-Антуанетт. Гадальные принадлежности состояли из колоды засаленных игральных карт, которые она тасовала и раскладывала с такой скоростью, что ее не впустили бы ни в одно казино в Европе; но предсказание судьбы было таким же. Точно такой же была и цена.

Сессиль, все еще улыбаясь, ожидала его снаружи. Ференц находился под аркой; он явно получал какую-то информацию от распорядителя тира и внимательно слушал. Боуман снова протер свои очки.

— Да поможет нам Бог! — сказал он. — Ничего особенного, обычные выдумки гадалок. — Он надел очки. — И все же что-то в этом есть. Однако предсказания моей женитьбы не имеют ничего общего с Ференцем. Абсолютно ничего.

— Что такое?

— Ваше сходство, — серьезно ответил Боуман, — с женщиной, на которой, предположительно, я женюсь.

— Подумать только! — Она удовлетворенно рассмеялась. — У вас оригинальный ум, мистер Боуман.

— Нейл, — поправил он.

И, не дожидаясь следующего совета, вошел в третий павильон. Насколько позволяла ситуация, при входе в него Боуман быстро оглянулся и увидел, как Ференц пожал плечами и направился в передний дворик.

Третья предсказательница судьбы обладала чертами трех ведьм из «Макбета». Она разложила карты и сообщила, что ему предстоит морское путешествие, где он встретит брюнетку с волосами черными как вороново крыло. И когда Боуман возразил, что через месяц женится на блондинке, она грустно взглянула на него и взяла деньги.

На лице Сессиль, которая явно рассматривала его как охотника до легких развлечений, играла презрительная усмешка.

— Какие еще потрясающие тайны раскрыты?

Боуман снова снял очки и недоуменно потряс головой: насколько он мог судить, он уже не являлся объектом наблюдения.

— Я ничего не понимаю. Она сказала, что отец моей будущей избранницы был великим мореплавателем, так же как и ее дед и прадед. Но мне это ничего не говорит!

Однако это хорошо было понятно Сессиль. Настроение ее изменилось, на лице появилась улыбка. Она растерянно взглянула на Боумана.

— Мой отец — адмирал, — медленно сказала она. — Дедушка тоже был адмиралом, как и прадедушка. Вы... Вы могли узнать это и до гадания.

— Конечно, конечно! У меня есть полное досье на каждую девушку, с которой я собираюсь познакомиться. Приходите ко мне в номер, и я покажу вам свои файлы. Я вожу их с собой в фургоне. Подождите, у меня есть кое-что еще. Я цитирую: «У нее родинка в форме розы величиной с клубничку на таком месте, где ее никто не может увидеть...»

— Боже мой! Я не могла бы сказать об этом лучше, продолжайте, я слушаю. Может быть, вы скажете что-нибудь и почище!

Но Боуман без всяких извинений и не объясняя причин, — впрочем, в этом в тот момент не было необходимости, — направился к четвертому павильону, единственному, который представлял для него интерес. Сессиль была настолько потрясена услышанным, что странное поведение Боумана отошло на второй план.

Помещение было тускло освещено единственным светильником, висевшим в углу. От слабой лампочки падало бледное пятно света на зеленое сукно стола и лежавшие на нем руки со сцепленными пальцами.

Женщины, которой принадлежали эти руки, не было видно: она сидела в тени, низко опустив голову. И все же нетрудно было заметить, что она не похожа ни на колдунью из «Макбета», ни на других ведьм-гадалок. Это была юная девушка с золотисто-каштановыми волосами, которые ниспадали ниже плеч; черты ее лица были почти неразличимы. Однако руки были определенно красивы.

Боуман опустился на стул возле девушки, посмотрел на колоду карт с надписью: «Графиня Мари ле Обэно».

— Вы действительно графиня? — спросил Боуман вежливо.

— Вы хотите, чтобы вам погадали по руке? Голос у нее был низким, мягким, мелодичным. Это была даже не леди Макбет, это была Корделия.

— Конечно.

Она взяла его правую руку в ладони, наклонилась над ней, опустив голову так низко, что ее золотисто-каштановые волосы касались стола. Боуман сидел неподвижно, это было нелегко, но он не смел шелохнуться: две тяжелые слезы упали на его руку. Левой рукой он повернул висящий в углу светильник, и девушка подняла руку, закрываясь от света, но ему хватило времени рассмотреть, что лицо ее красиво, а большие карие глаза блестят от слез.

— Почему графиня Мари плачет?

— У вас длинная линия жизни.

— Почему вы плачете?

— Пожалуйста...

— Хорошо. Почему вы плачете, скажите, пожалуйста?

— Извините. Я расстроена.

— Вы хотите сказать, что у вас что-то случилось?

— Пропал мой брат.

— Ваш брат? Я знаю, что пропал какой-то Александре. Все говорят об этом. Это ваш брат? Его не нашли?