Очевидец - Анна Богстам Страница 7

Ивонн подходит к Эушену и любовно усаживает его на стул. Берёт кофейник и наливает кофе в чашку Харриет.

Булочки выглядят просто классно, пропечены в самый раз, слабый аромат сахара и кардамона достигает носа Харриет, когда Эушен немного дрожащей рукой протягивает ей хлебную корзинку.

Всё равно день уже сложился неудачно, думает Харриет и берёт булочку. Лиза обычно говорит, что у человека возникает иммунитет против жира и сахара, если ты уже съел пакет сладостей, а с такой логикой можно продолжать грешить. К тому же Харриет должна была догадаться, что Ивонн принесёт что-нибудь вкусненькое к кофе.

– Да, конечно, приятно, что малышка Харри будет здесь по крайней мере полгода, хотя я был предпочёл, чтобы она закончила университет и получила диплом юриста, – говорит Эушен и улыбается дочери.

– Папа никак не может смириться с тем, что я бросила юридический, перешла на социологию и стала социономом, – говорит Харриет, хотя знает, что Ивонн в курсе.

– Да уж, он такой приверженец традиций, что хватило бы и половины. Хорошо, что вы выросли не только под его крышей, ты и Пол, – говорит Ивонн.

Эушен смотрит на неё непонимающим взглядом.

– Рассказывай, что делается в полиции, – спрашивает Ивонн. – Теперь ты будешь всё знать обо всех воришках округи? Я слышала, что полиция знает о них намного больше, чем думаем мы, обычные люди. Они действительно все под наблюдением?

– Не знаю. Официально я начинаю работать завтра, в понедельник, но сегодня уже встретилась со своим будущим начальником.

Харриет осторожно откусывает булочку. Она в общем-то не знает, что можно рассказывать, а чего нельзя. Хутор Сундгудсет находится на отшибе. Жители Лервикена пока ещё находятся в счастливом неведении о том, что там произошло. Возможно ли это? Патрульные машины, должно быть, уехали другой дорогой, раз здесь ещё ничего не известно. Если бы они проезжали через деревню, то слух о том, что что-то случилось, распространился бы со скоростью лесного пожара. В Стокгольме об этом можно было бы прочитать буквально через несколько секунд на сайте Flashback, и фотографы с телеобъективами уже залегли бы в кустах, но здесь, видимо, всё иначе.

В любом случае наступит полный бедлам, когда информация об убийстве просочится в СМИ всей Швеции, размышляет Харриет. Всё в деревне будет испорчено. Ей удаётся как-то скрыть мурашки, побежавшие по спине при мысли, что труп Лауры, возможно, всё ещё там лежит.

– И что шеф, плохой? – спрашивает Ивонн. – У тебя такой серьёзный вид.

– Да нет, она вполне о’кей. – Главная ложь дня, думает о своём ответе Харриет и спешит сменить тему. – Какая вкусная выпечка к кофе, хорошо, что понемногу возникает малый бизнес, чтоб деревня совсем не вымерла.

Она отрывает большой кусок булочки, которая теперь потеряла для неё всякий вкус.

– А как хутор Сундгудсет? Там же вроде какая-то пожилая пара владеет усадьбой? – спрашивает Харриет, притворяясь, что копается в памяти.

Ивонн вопросительно поднимает брови.

– Ты имеешь в виду Андерссонов? Давненько я их не видела. А что ты вдруг вспомнила про них? – спрашивает Ивонн и стряхивает крошку со стола.

– Мне не импонирует их стиль. Дуглас всегда паркует «Ягуар» прямо перед дорогой, ведущей к пляжу, и по прогулочной дорожке невозможно пройти. Я не понимаю, о чём он думает, когда так ставит машину, – говорит Эушен.

– Эушен, старина, ты опять брюзжишь. Андерссоны – заботливые люди. И там не запрещено парковаться, – быстро говорит Ивонн и добавляет: – Иногда мне кажется, что я единственная во всей деревне, кто их защищает.

С булочки слетает сахарная пудра, когда она говорит.

– Я помню Лауру. Она иногда ходила с костылём, да? – говорит Харриет и косится в сторону отца. Он не любит сплетён, но тут уж ничем не поможешь. К счастью, Ивонн продолжает сама.

– Лаура переболела полиомиелитом, в детстве. Поэтому она уже тогда хромала, – говорит Ивонн.

Эушен, кажется, не слушает, он вытаскивает бумажные салфетки из держалки на столе и начинает их сворачивать.

– Полиомиелит?

– Да, она же выросла за границей, родители были на дипломатической службе, вот потому так и вышло. Из-за полиомиелита у неё никогда не было детей, а я знаю, что она хотела этого больше всего на свете. Она на всё была готова ради этого. Для неё это было такое горе, которое не могли залечить никакие миллионы в мире.

Харриет сглатывает. Это типично для Ивонн – делиться сплетнями, но как-то не хочется говорить о Лауре таким образом, когда знаешь, что она лежит где-то в морге, одинокая и холодная. Никому не нужная. Харриет тоже никому не нужна, кроме мамы. Но с тех пор, как Йорун начала работать на Международный валютный фонд, она редко бывает дома, а сейчас находится по заданию МВФ в Сенегале, так что даже по телефону они не разговаривали почти месяц.

У Харриет до сих пор не было ни с кем никаких серьёзных отношений, и похоже, что она так и не встретит никого, с кем могла бы создать семью. У неё это не складывается – отношения.

Ты всегда too much ^[3], Харриет. Это душит, часто говорит Лиза. Сначала ты стесняешься, скромничаешь и скрываешь свои мысли. Но если кто-то проявляет к тебе малейшее внимание, то ты совершенно теряешь контроль и хочешь слишком многого. Поэтому и исчез Георгос. Пиши мне, когда появится импульс к этому, и всё будет намного лучше. Харриет знает, что Лиза шутит, но она права. Как только Харриет кому-нибудь доверится, то всё ломается. Георгос был единственным, кто ей реально нравился. Они познакомились в Греции, и с первого же взгляда Харриет почувствовала, что он для неё какой-то особенный. Они смеялись над одними и теми же вещами, он замечал такое, чего больше никто не видел, а когда она говорила о более серьёзном, то он слушал и понимал её. Как будто она ему действительно нравилась. Она чувствовала себя с ним в безопасности и уже успела подумать, что всё именно так, как и должно быть. Что он – именно тот человек, который ей нужен. Но у него уже была жена, которую он, естественно, никогда и не собирался бросать. Прежде чем Харриет это поняла, прошёл почти год, и всё это время она ему раскрывала всю себя, не сдерживаясь. А надо было бы сдерживаться. Эта мысль заставляет её ёрзать на стуле. Такого больше никогда не должно повториться.

– Бездетность и была тем, что она пыталась забыть каждым следующим летом… – продолжает Ивонн и вдруг останавливается в середине фразы. Харриет очнулась от своих мыслей. Она потеряла нить рассказа.

– Эушен, чем ты занимаешься? – спрашивает Ивонн, и кажется, что она опять засмеётся.

Эушен поднимает глаза и кладёт на стол салфетку, которую он держал в руке.

– Нет, хватит, не можем же мы тут рассиживать и болтать целый день. Пора начинать готовить ужин, – говорит он и быстро встаёт. – Я утром вытащил лазанью из морозильника. Ивонн, ты же будешь ужинать с нами?