Как три мушкетера - Александр Бушков Страница 61

– Ну, читал что-то. У Гиляровского…

– Положительно, умен ты, Жора, – сказал Лаврик. – Но есть еще одна причина, по которой она тут торчит третий год. Есть у нее один серьезный недостаточек – блудовитая. Ну, а в санаториях ЦК… Сам понимаешь, говоря между нами. Либо старики, либо народец, который в таких условиях любой аморалки боится. А здесь у вас – в этом плане сущая благодать. Муж же ее не держит за ногу к себе привязанной. Вот она при некоторой ловкости – а у баб ее полно – и оттопыривается тут третий год. Дома-то, на Урале, не всегда и конспирацию соблюдешь, разговоры могут пойти… Да что я тебе рассказываю, ты ж фотки из «Жемчужины» видел все до одной…

– Да уж, – с чувством сказал Жора. – Та еще блудь…

– Вот… Только на хитрую попу всегда есть этот… с винтом. Долгонько она развлекалась, но однажды – кстати, здесь же, в прошлом году, муженек ее засек. И точно установил, что к чему. Пожаловался тестю. А тесть, чтоб ты знал, человек старомодный в некоторых смыслах. Знаешь, правильный такой старый партиец. По его жизненной философии, порядочная жена мужу изменять не должна. Жить следует в верности. Ну, комсомолец тридцатых годов, временем и идеями воспитанный. Так что он сторону зятя взял полностью. И получила наша Верочка такой втык, что долго сесть не могла. А потом и в третий раз сюда запросилась, клялась, что будет примерной девочкой, никогда и ни за что… Только в первую же неделю – ты вот не знал, а мы-то знали – она ухитрилась блудануть с одним кавказским человеком. Только муженек был настороже и снопа засек. Ну а нас, сам теперь понимаешь, прислали за ней приглядывать и в случае чего со всем зверством крушить челюсти. А тут и вы появились, и закружилась вся эта история, до «Жемчужины» дошло…

Жора ткнул себя в грудь так, что аж загудело – как самец гориллы из которого-то виденного Мазуром в Ленинграде «В мире животных»:

– Сукой буду, вот уж к «Жемчужине» никаким боком! Вообще не было меня там, никто мне ничего такого не поручал! Это все Мишка с Маринкой крутили.

– Шагарин Мишка?

– А кто ж еще? Адъютант его превосходительства, блин… С ним не поспоришь, он в силе…

– А его превосходительство, то бишь Горский, для Фомича старался, я так понимаю?

– Да выходит…

– Я тут про Фомича малость подсобрал… Как-то это на него не похоже – такие номера откалывать, у него всегда были другие методы, причем сам справлялся…

– А я знаю? – огрызнулся Жора. – Ну, не похоже, вообще-то. Может, Горский для себя старался или там для кого из клиентов… Мое дело десятое – слушать да исполнять. Я в ихние дела не лезу – кто я и кто они? Море, точно, большое… Но, по моему разумению, все ж Фомич…

– Вот мы и дошли до вершины, – сказал Лаврик. – Понимаешь, Верочкин муженек в Фомича как-то не верит. Потому что нет у него ничего на Фомича. У него ваша компашка на глазах – Маринка, Алинка… и ты в первую очередь. Вот он тестю брякнул, пожаловался и на тебя все стрелки перевел.

– С-сука…

– Сам виноват, – безжалостно сказал Лаврик. – Кто светился с пушкой за поясом? Кто гнусные предложения делал? Кто извиняться с букетиком приходил? Только он считает, что все для отвода глаз – в особенности после того, как фотки увидел. Зачем, кстати, ему фотки подсунули?

– Понятия не имею, – сказал Жора. – Сам голову ломаю – не по уму как-то. А я что? Мое дело телячье. Фотки мне Алинка приперла, сказала тебя, Кирилл, вызвонить, а остальное потом узнаю. Ну, когда ты у меня сидел, брякнул Миша, велел нам обоим катить к Горскому.

– А Кирилла кто тебе вербануть поручил? Снова Миша?

– Ага. Мне-то самому нафиг такие игры? Что велели, то и сделал. Платят-то хорошо, работа непыльная… С мандаринами настолько хлопотней было… Фомич это, точно вам говорю! Хрен его знает, отчего он вдруг начал по-новому, но мне это знать – нахрен…

– Тут такое дело, чадушко, – сказал Лаврик. – В Фомича папа, который секретарь и куратор органов, не поверит. Опять-таки в силу вбитых временем и идеями взглядов. Они ж знакомы шапочно, где-то пересекались, да к тому же ты, может, слышал, Фомича собираются в кандидаты в члены ЦК выдвигать, если стройку века успешно завершит. Понимаешь, для него Фомич – классово близкий. Тоже старый партиец, тоже повоевал, а теперь развитой социализм строит в самом прямом смысле, и который год. Не может, по его разумению, такой товарищ с бабами вот так… Старого закала человек, я ж тебе говорю. И по всем раскладам крайним ты идешь – с твоей-то биографией и репутацией. Вот в тебя папа поверит на счет раз. Ты в его жизненную философию тоже укладываешься – но уже со знаком минус… А поскольку он органы курирует… Соображаешь, что с тобой будет? – он вдруг резко оборвал, переменил тон с напористого на слегка скучающий. – А в общем, нет мне нужды колоть тебя до донышка. С тобой или без тебя, но Верку мы найдем. Мы умеем. И стрелочки опять к тебе потянутся, жирные такие… Ну ведь сунул ты ее у магазина в машину? И никакого Фомича, а также прочих Горских-Мишенек рядом и близко не было…

– Да не совал я ее! – прямо-таки взвыл Жора. – Сама села!

– Ну-ну? – оживился Лаврик. – У магазинчика?

– Ага! Был звонок от Миши: тогда-то и тогда-то быть у магазина, забрать Веру. Я припоздал минут на пять – царапнулись там с одним козлом на перекрестке, пришлось ему тугрики давать, чтоб не ныл насчет ГАИ. Она еще фыркнула – мол, опаздываю. Я подъехал, она уж там прохаживалась, дымила нетерпеливо этак… Миша сказал, она сама скажет, куда везти… Она и сказала. К Фомичу. Оттого-то я и уверен железно, что это все же Фомич.

– Ну-ка, подробней?

– А что подробней? Села, сказала – к Фомичу домой. Я и отвез. Там ей Силуяныч калитку открыл…

– Это кто?

– А он у Фомича за все про все – сторожит, садовничает, убирается… ну, за все, в общем. Год назад на стройке два пальца на руке тросом отхватило, третью степень инвалидности дали, ну, Фомич его давно знал как работягу толкового, вот и пригрел на хорошей неофициальной зарплатке… Ну вот… Силуяныч ее встретил, калитку за ней закрыл… встретил, как будто знал, или предупредили, что будет такая… А я уехал – что мне там делать? Что поручили, то и сделал.

– Молодец, – сказал Лаврик. – Верю, что исповедовался полностью. Можешь за хорошее поведение набулькать себе рюмаху… но только одну, ты мне еще нужен в ясном разуме…

Жора обрадовано схватил бутылку, наплескал, проливая на скатерть, одним глотком забросил коньяк в рот, даже не поморшась.

Лаврик сказал задумчиво:

– Только получается, Жора, что ты опять крайний…

– …Говорю, отвез – и все…

– Жора… – укоризненно протянул Лаврик. – Ты что, баб не знаешь? В твои-то взрослые года, с твоим-то с ними опытом… Бабы – оне коварные. Вот изымем мы ее от Фомича… а мы изымем, есть такая инструкция. И что, она будет признаваться, что сама села и поехала? Да она наплетет с три короба: мол, ты ее перехватил у магазина, пистолетом застращал, запихнул в машину и велел сидеть тише воды и ниже травы, покуда не приедете куда надо… Она и сидела, бедняжка такая, насмерть твоей пушкой запуганная. И еще, чего доброго, наплетет, что и в «Жемчужину» ты ее под пушкой приволок, грозил, что в море спустишь с камнем на шее, если упрямиться будет. Что печально, это выглядит тем убедительнее, что ты до этого, как уже обсуждалось, пару раз засветился. И знаешь, что самое смешное? Тебе даже шить ничего не надо. У нас в УК нет такой статьи – «похищение человека», это в Штатах она имеется. Зато, говорю тебе, как старый мусор, в два счета клеится другая статья: «бандитизм». В твоем случае еще и вооруженный. А по этой статье, Жорочка, есть «вплоть до высшей меры». Если папа осерчает…