Моя сестра Роза - Джастин Ларбалестьер Страница 6

– Роза, ты держишь в руках сознание, способность мыслить. Именно эта часть мозга делает нас людьми.

Она крутит в руках кусок пластмассового мозга. Интересно, кто чаще задается вопросом о том, что делает ее человеком, она или я. Она хоть раз задумывалась над тем, каких частей лобной доли у нее не хватает?

– Ничего себе, какие детали, – говорю я, разглядывая теменную долю. Я смотрю на латеральную борозду мозга. В ее глубине находится островковая доля, кора которой отвечает за эмпатию. Я трогаю ее пальцем. Обычная пластмасса.

– Мне очень нравится, – говорю я, улыбаюсь Розе и обнимаю ее. – Спасибо!

Она обнимает меня в ответ. Это она делает куда лучше, чем улыбается.

– С таким подарком трудно будет тягаться, – говорит Дэвид, как будто бы он не знал заранее, что Роза мне подарит. – Чем бы ты хотел сегодня заняться, именинник?

– Хм. – Я не хочу спать, но чувствую, что страшно устал. Лучше всего было бы сейчас закрыться в комнате, взяв с собой работающий телефон, планшет или ноутбук, и выйти на связь с друзьями.

– Мы думали покататься на велосипедах. – Дэвиду не терпится узнать, как работает местная система велопроката. – Если дождь закончится. – Он поворачивается к окнам, в которые под прямым углом врезаются потоки воды.

– Сегодня мы вряд ли покатаемся, – говорит Салли. – План Б – сходить в кино или на какое‐нибудь бродвейское шоу.

– Мы там заснем.

Еще нет и шести. Рассветные сумерки бесконечно медленно расползаются, уступая место дневному свету. Может, мне сходить на пару занятий в новый спортзал? Хотя я собирался туда завтра.

– Да, – соглашается Дэвид, – еще рано. Можем сыграть в покер.

Мы с Салли стонем. Дэвид – мастер игры в покер. Роза – его лучшая ученица. У нее подходящее лицо: даже когда она заставляет себя улыбнуться, улыбка выходит совершенно безучастная. Дэвид тоже играет с совершенно бесстрастным лицом, что особенно впечатляет, поскольку у него, в отличие от Розы, это получается не само собой.

Дэвид говорит, что в покере нужно думать головой, забыв об эмоциях. Но в этом нет смысла. И мысли, и эмоции формируются у человека в мозгу. Их нельзя разделить.

– Ни за что на свете, – говорю я. – Давайте сходим куда‐нибудь, где есть вайфай. Может, в районную библиотеку?

В библиотеках всегда есть бесплатный вайфай.

– Библиотеки еще закрыты.

Я тяжело вздыхаю.

Роза свернулась рядом со мной на библиотечном диване, в руках у нее последний выпуск журнала «Чесс Лайф». Салли сидит в кресле напротив нас и тычет пальцем в экран планшета. У меня на коленях ноутбук, развернутый так, чтобы Роза не видела экран. Дэвид дома, настраивает интернет.

Мы прождали двадцать минут, пока не освободилось хоть какое‐то место. В библиотеке полно подростков, которые явно здесь просто тусуются, и стариков, сгорбившихся за расставленными по залу компьютерами. Очередь на вход заканчивается чуть ли не на улице. Дождь такой сильный, что за окном лишь с большим трудом можно различить мертвые с виду деревья. Кажется, что настал конец света.

Я отвечаю на поздравления. Я едва не расплакался, увидев, как их много. Готовность расплакаться из‐за того, что обычно слез не вызывает, – верный признак джетлага. Я составляю свой список. Я составляю его всякий раз, когда мы переезжаем на новое место. Мои цели. Они уже давно не меняются. Я составляю список, а потом удаляю его. Свои цели я не забуду. Они определяют мою жизнь.

Нет, это неправда. Только первая цель действительно определяет мою жизнь, а остальные – просто мечты.

1. Следить за Розой.

Всегда. Я должен не дать ей совершить что‐нибудь ужасное. Я должен придумать, как окончательно решить эту проблему. Разве можно решить ее окончательно? «Окончательно» звучит зловеще. Как будто бы я хочу, чтобы Роза умерла. Но я этого не хочу. Я люблю ее. Она моя младшая сестра, я не могу ее не любить.

Научится ли она эмпатии? Книга об антисоциальном расстройстве личности у детей, которую я сейчас читаю, не вселяет в меня надежду. В ней слишком много примеров того, как дети вроде Розы, когда их просят вести себя иначе, отвечают: «А мне все равно». Если только они не пытаются обмануть исследователя. Если говорят честно. «Мне все равно».

Розе тоже все равно. Как сделать так, чтобы ей стало не все равно? Как мне просканировать ее мозг и увидеть, правильные ли доли в нем работают? А что, если работают не те доли? «Да, она именно та, кем ты ее считаешь». Что тогда? Мне остается лишь записывать все ее выходки, все наши с ней разговоры.

Дальше идут цели, не имеющие отношения к Розе:

2. Мне нужно спарринговать.

Без спаррингов я никогда ничего не добьюсь в боксе. Я не спаррингую, потому что дал обещание. Оно не дает мне двигаться вперед, но я не могу его нарушить.

3. Мне нужна девушка.

Да, этот пункт списка выглядит нелепо. Все эти сердечки, розочки, взмахи ресниц, внезапно охватывающее желание петь, – я хочу влюбиться!

Я действительно хочу влюбиться. Хочу встретить умную, забавную, сексуальную девушку, которой нравится бокс и Мохаммед Али и которая раз двадцать, не меньше, смотрела «Онг Бак» ^[1].

Это нормально – хотеть завести девушку. Или парня. Правда, Джейсон не хочет иметь парня. Он все время говорит: «Я плейбой», и мы валимся на пол от смеха. Тот, кто называет себя плейбоем, точно не плейбой. Его слова звучат куда более нелепо, чем желание быть с кем‐то одним. К тому же я хочу много секса. Да, я хочу много заниматься сексом. Хотя честнее будет сказать: я просто хочу секса. А Джейсон ведет себя так, словно ему неважно, что именно другой человек – его партнер – об этом думает. Словно этот человек – не конкретная личность, а просто число.

Джейсон считает, что он такой же, как Роза. Холодный, ничего не чувствующий. На самом деле он хороший парень, просто прикидывается чудовищем. (Вот я опять заговорил о Розе там, где о ней и речи не было.) Мне нужна умная, веселая, сильная и спортивная девушка (не блондинка!), которой не плевать на других людей. Мне не нужен абы кто, не нужно число.

4. Я хочу домой.

Когда я жму на «удалить», Роза дергает меня за рукав толстовки.

– Чем занимаешься, Че?

Она задает мне этот вопрос с тех пор, как научилась говорить.

– А ты чем занимаешься, Роза?

Я так отвечаю всегда, когда она спрашивает. Не думаю, что она видела мой список.

– Отвлекаю тебя. Что ты делаешь?