Добрый волк - Александр Содерберг Страница 6

Гектор опустил глаза. Монашеская ряса, сандалии, гравий под ногами. Земля свята – куда бы ни ступила ваша нога. Так говорит брат Роберто.

* * *

Незадолго до того, как обосноваться в монастыре, Гектор Гусман вышел из комы, в которой пробыл почти полгода. Уже только открыв глаза, он понял, как изменился. Он стал задавать слишком много вопросов. Самому себе, но прежде всего – Небу. Это создавало определенные неудобства – по крайней мере в краткосрочной перспективе. Быстрых решений больше не существовало. Возможно, это было к лучшему, но Гектор не привык иметь дела с вечностью. А здесь, в монастыре, все еще больше осложнилось. Гусман сам не мог понять, хорошо это или плохо. Кроме того, появилось еще одно новое чувство. Жизнь стала ощущаться интенсивнее на всем, так сказать, протяжении спектра. Гектор уяснил для себя много нового, стал осознавать связи, которых не видел раньше. Мироздание явило свое единство. Гусман даже стал слышать голоса – чаще больше походившие на невнятное бормотание, но иногда вполне ясные и отчетливые. Они обращались не только к нему, но и ко всем живущим. И Гектор не мог разделить это переживание ни с кем из монахов, даже с братом Роберто. Ему вообще было все равно, что все это означало и до чего могло его довести. Он знал только, что из-за него погибла добрая половина его семьи, не говоря уже о Софии Бринкман. Слишком много смертей…

Гектор научился задвигать это чувство вины на задний план. В конце концов, оно душило, а ему нужно было жить. В этом заключалась его ежедневная борьба – не пускать в душу слишком много света. Потому что в противном случае все грозило полететь к черту.

Ослепленный фарами, Гусман успел заметить выруливший на площадку перед воротами «Альфа-Ромео». Машина развернулась и остановилась рядом с ним. Дверцы – одна, потом другая – открылись и снова захлопнулись.

Лешек и Соня опустились на скамейку по обе стороны от него. Гектор вопросительно посмотрел на Лешека. Тот понял и послушно достал сигару и зажигалку. Гусман удовлетворенно затянулся. Некоторое время все трое сидели молча.

– Так что там с Альдо Моретти? – спросил наконец Гектор. – Ведет он дела с Игнасио Рамиресом?

Последний вопрос прозвучал совсем тихо, словно Гусман боялся, что отрицательный ответ тут же положит конец их беседе.

Соня протянула ему блокнот.

Гектор прочитал запись из двух строчек. Вверху было название итальянского ресторана или пиццерии. Под ним – банка. «Народный банк А.С.».

Гусман повторил про себя последнюю строчку. Название показалось ему знакомым. Это был офшорный банк, которым владел дон Игнасио. Когда-то много лет назад Гектор тоже переводил туда деньги.

– Это собственный банк Игнасио, – заметил он, выпуская облачко дыма.

Лешек улыбался. Соня тоже.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Гектор между затяжками.

– Мы подождем их в ресторане или где там они назначат встречу. И если там будет кто-нибудь близкий дону Игнасио, мы его возьмем, – ответил Лешек.

– Близкий? – не понял Гусман.

– Кто-нибудь, кто что-то для него значит, – кивнул его собеседник. – Кто-нибудь, кого можно будет обменять на Лотара.

– А если нет?

Нависла пауза. А потом заговорила Соня:

– Тогда все кончено. Мы выходим из игры.

Гектор снова взглянул на запись.

– Значит, это единственный способ? – спросил он.

Его люди не отвечали. Вопрос был слишком серьезным. У них и в самом деле оставался один-единственный шанс, причем весьма призрачный. Все трое прекрасно понимали, в каком положении оказались – ни средств, ни силы. Ничего, кроме надежды на чудо. Или хотя бы на удачу.

Гектор поднялся и несколько раз выпустил дым, после чего уронил сигару на землю, не погасив ее. Затем натянул на голову капюшон и повернулся к Соне и Лешеку:

– Спасибо.

Он произнес это шепотом, после чего, спрятав руки в рукава монашеской рясы, развернулся и пошел к воротам.