Когда под ногами бездна - Деннис Лихэйн Страница 6

Он внимательно и недоверчиво посмотрел на нее, но уже темнело, а мини-вэн мешал проехать другим автомобилям, и те загудели – сначала один, затем другой. Уотермен дал ей визитную карточку – «Кеннис кабинетс» ^[3] – и сказал, что можно звонить в любое время. Поблагодарив его, Рейчел вылезла из мини-вэна. Когда машина отъехала, стало понятно, что она даже не красного цвета, а бронзового.

Следующий семестр в университете Рейчел пропустила. Из дома она выходила очень редко – ездила только в Трайбеку к своему психиатру по имени Константин Пропкоп. Родные и друзья упорно называли его Конни. Больше он не рассказывал о себе ничего. Конни усматривал проблему в том, что Рейчел пытается возложить на себя вину в национальной трагедии, не желая признавать всей глубины собственной травмы.

– В моей жизни нет ничего трагического, – возражала Рейчел. – Конечно, бывали огорчения. А у кого их не бывает? Но обо мне заботились, хорошо кормили, я жила в благополучном доме. Просто я веду себя как капризный ребенок.

Конни строго посмотрел на нее:

– Ваша мать лишила вас одного из неотъемлемых прав – права общения с отцом. Она стала по отношению к вам эмоциональным тираном, чтобы удержать вас при себе.

– Но она защищала меня.

– От чего?

– Хорошо, – поправилась Рейчел. – Она полагала, что защищает меня от меня самой, от того, что я могла сделать, узнав, кто мой отец.

– Вы думаете, это настоящая причина?

– А что еще?

Ей внезапно захотелось выпрыгнуть в окно, перед которым стоял Конни.

– Представьте себе: у кого-то есть то, чего вы очень хотите, более того, оно вам жизненно необходимо. Есть такое чувство, которого вы не будете испытывать по отношению к этому человеку? Есть то, чего вы ему никогда не сделаете?

– Только не говорите мне о ненависти. Я еще как ненавидела ее.

– Вы никогда не бросите этого человека, вот что вы не сделаете.

– Мама была самым независимым человеком из всех, кого я знаю.

– Возможно, она казалась такой, пока вы были рядом. А что случилось бы, если бы вы ушли? Если бы она почувствовала, что вы собираетесь бросить ее?

Рейчел понимала, к чему он клонит. В конце концов, она недаром была дочерью психолога.

– Конни, идите знаете куда? Бросьте это.

– Что?

– Это был несчастный случай.

– С женщиной, которая, по вашим словам, была сверхосторожной, сверхпредусмотрительной и сверхкомпетентной? И не употребляла ни алкоголя, ни наркотиков в день гибели? Вы хотите сказать, что она могла поехать среди бела дня на красный свет? А дорога была абсолютно сухой.

– Ну вот, выясняется, что я убила свою мать.

– Я имею в виду нечто прямо противоположное.

Рейчел схватила пальто и сумочку:

– Моя мать не хотела заниматься психологическим консультированием, чтобы не попасть в одну компанию с шарлатанами вроде вас. – Она бросила взгляд на его диплом на стене, презрительно фыркнула: – Ратгерс! ^[4] – и вышла вон.

Ее следующий консультант, Тэсс Портер, отличалась более мягким подходом, а кабинет ее находился гораздо ближе к дому Рейчел. Тэсс сказала, что они попробуют найти истину, исследуя отношения Рейчел с матерью, а план работы предложит сама Рейчел – не психиатр. Рейчел прониклась доверием к ней. От Конни она все время ожидала подвоха и, в свою очередь, всегда была готова к отпору.

– Если бы вы нашли отца, что вы сказали бы ему? – спросила как-то Тэсс.

– Не знаю.

– Вы боитесь этой встречи?

– Да.

– Из-за него?

– Из-за него? – Рейчел задумалась. – Нет, меня смущает сама ситуация. Понимаете, я не знаю, с чего начать разговор. «Привет, папочка! Где, черт побери, ты пропадал всю мою жизнь?» Так, что ли?

Усмехнувшись, Тэсс сказала:

– Но когда я спросила, не его ли вы боитесь, ваше «нет» прозвучало не очень уверенно.

– Правда? – Рейчел задумчиво посмотрела на потолок. – Знаете, это как с моей матерью. Она иногда противоречила самой себе, говоря о нем.

– Как это?

– Обычно она отзывалась о нем довольно приторно: «Милый бедняга Джеймс» или «Мой дорогой, такой чувствительный Джеймс». И непременно закатывала глаза. Она всегда хотела казаться передовой и не могла открыто признать, что он не был настоящим мачо в ее глазах. Пару раз она говорила мне: «В тебе есть отцовская слабина, Рейчел». А я в этот момент думала: «Во мне есть материнская слабина, сука». – Она снова посмотрела на потолок. – «Ищи себя в его глазах».

– Что-что? – спросила Тэсс, подавшись вперед.

– Она сказала это мне, опять же пару раз. «Ищи себя в его глазах и расскажи мне о том, что ты найдешь».

– При каких обстоятельствах это говорилось?

– В подпитии.

Тэсс криво усмехнулась:

– А что она имела в виду, как думаете?

– В обоих случаях она злилась на меня. Это я помню. Я всегда понимала это так: если бы он увидел меня, тогда… – Рейчел покачала головой.

– Тогда что? – мягко спросила Тэсс. – Какой была бы его реакция?

Рэйчел понадобилась минута, чтобы успокоиться.

– Он был бы разочарован.

– Разочарован?

Рейчел выдержала ее взгляд.

– Испытал бы отторжение.

На улице потемнело, словно какая-то гигантская потусторонняя масса заслонила солнце и накрыла тенью весь город. Внезапно пошел дождь. Раскат грома был похож на грохот старого моста под колесами мощных грузовиков. Вдали раздался треск молнии.

– Почему вы улыбаетесь? – спросила Тэсс.

– А я улыбаюсь?

Тэсс кивнула.

– Я вспомнила кое-что еще из того, что говорила мать, особенно в такие дни, как этот. – Рейчел подобрала под себя ноги. – Что ей не хватает его запаха. Когда я спросила ее, чем же он пах, она закрыла глаза, понюхала воздух и ответила: «Молнией».

Глаза Тэсс чуть расширились.

– А в ваших воспоминаниях он тоже пах молнией?

Рейчел покачала головой:

– Нет, кофе. – Она стала следить за тем, как дождь бьет в оконное стекло. – Кофе и вельветовой тканью.

В конце весны 2002 года Рейчел справилась с тем первым приступом паники и агорафобии. Она снова пересеклась с парнем, который в прошлом семестре занимался вместе с ней в группе по изучению новых методов исследования. Его звали Патрик Мэннион, он был предельно тактичен и чуть полноват. При этом у него была досадная привычка щуриться, когда он что-нибудь плохо слышал. А это бывало часто из-за половинного снижения слуха на правом ухе – несчастный случай в детстве, во время катания на санках.