Круче некуда - Дэн Симмонс Страница 6

– Меня в тот момент не было на дежурстве, – ответил Сингх. – Полагаю, это произошло около полуночи.

Ага, как раз перед визитом Мистера В Кресле и Брюса Ли, подумал Курц.

– Нельзя ли снять наручники? – сказал он вслух. – Я не смогу позавтракать, если у меня будет свободна только левая рука.

Сингх посмотрел на Курца так, будто ему самому было физически больно. Это читалось в печальном выражении его карих глаз даже сквозь очки.

– Мне очень жаль, мистер Курц, действительно. Надеюсь, что кто-нибудь из детективов еще здесь, этажом ниже. Я уверен, что они освободят вас.

Так и произошло.

Через десять минут после того, как Сингх вышел в наполненный шумом больничный коридор, появилась Риджби Кинг. На ней был голубой льняной блейзер, надетый поверх белой футболки, новые джинсы и кроссовки. Под блейзером явственно проступал «Глок» калибра девять миллиметров, засунутый в поясную кобуру на правом боку. Риджби молча сняла с его руки наручники и защелкнула их на своем ремне за спиной жестом опытного копа. Она и есть опытный коп, подумал Курц. Он не хотел первым вступать в разговор, но ему была нужна хоть какая-то информация.

– У меня были ночные гости, – сказал он. – После того, как ты ушла с поста в коридоре.

Риджби сложила руки на груди и слегка нахмурилась.

– Кто?

– Это ты мне скажи, кто, – ответил Курц. – Старый мужик в инвалидном кресле и рослый азиат.

Риджби молча кивнула.

– Ты мне скажешь, кто они? – спросил Курц. – Старик в кресле хорошенько треснул меня по голове. В существующих обстоятельствах мне хотелось бы знать, кто так взбесился по моему поводу.

– Человек в кресле, должно быть, О‘Тул, майор в отставке, – ответила Кинг. – Рослый азиат – его бизнес-партнер, вьетнамец. То ли Винх, то ли Тринх, то ли что-то в этом роде.

– Майор О‘Тул, – констатировал Курц. – Отец офицера О‘Тул, которая была со мной?

– Дядя. Майкл, старший брат Большого Джона О‘Тула, хорошо известного в городе.

– Большой Джон? – переспросил Курц.

– Отец Пег О‘Тул был настоящим полицейским героем этого города, Джо. Погиб при исполнении около четырех лет назад, незадолго до предполагавшегося выхода в отставку. Конечно, в Аттике ты не мог узнать об этом.

– Еще бы.

– Ты сказал, он тебя ударил?

– Дал хорошую пощечину.

– Он, видимо, считает, что ты как-то виновен в том, что его племянница получила пулю в голову.

– Я ни при чем.

– Ты начинаешь что-то вспоминать?

Странный у нее голос, подумал Курц. Помесь мягкости и раздражения. Или это мне кажется из-за контузии?

– Нет, – вслух ответил он. – Я не могу четко вспомнить ход событий после того, как закончилась наша беседа в ее кабинете. Но могу сказать точно, что не являюсь причиной чего бы то ни было, произошедшего с ней в гараже.

– Как ты можешь быть уверен в этом?

Курц сделал красноречивый жест правой рукой, более не скованной наручниками.

Риджби слегка улыбнулась. Но даже эта едва заметная улыбка напомнила Курцу, за что они прозвали ее Риджби. Она улыбалась, как солнце в ясный день.

– Джо, у тебя были проблемы с офицером О‘Тул? – спросила она.

Курц покачал головой и тут же был вынужден обхватить ее обеими руками.

– Тебе очень больно, Джо? – спросила Риджби. Сквозь показное равнодушие тона проглядывало сочувствие.

– Помнишь того парня, которого ты отдубасила своей дубинкой в Пат Понге, в сквере позади «Галорских Кошечек»? – сказал Курц.

– В Бангкоке? – переспросила Риджби. – Ты имеешь в виду парня, который спер бритвенные лезвия у выступавших в секс-шоу и пытался порезать ими меня?

– Ага.

Она нахмурилась, вспоминая.

– Мне тогда пришлось писать объяснительную этому лейтенанту из Королевской Морской Пехоты, как там его звали, эту задницу?

– Шеридан.

– Ага, – сказала Риджби. – Излишнее применение силы. У того ублюдка часть мозгов вытекла через уши.

– Это была ерунда по сравнению с тем, что сейчас чувствую я, – пояснил Курц.

– Круто, – сказала Риджби. На сей раз безо всякого сочувствия. И пошла к двери.

– Если ты помнишь про лейтенанта Шеридана, ты вполне сможешь вспомнить, что было вчера, Джо, – заявила она.

Курц пожал плечами.

– Когда сделаешь это, позвони нам. Кемперу или мне. Понял?

– Я хочу уйти домой и нажраться аспирина, – ответил Курц, пытаясь придать своему голосу жалобную интонацию.

– Извини. Врачи собираются продержать тебя здесь до завтра. Твоя одежда и бумажник… на хранении. До тех пор, пока ты не сможешь передвигаться самостоятельно, – добавила Риджби и открыла дверь.

– Ридж? – сказал Курц.

Она остановилась и слегка нахмурилась, как будто ее прозвище, тем более краткое, было ей неприятно.

– Я не стрелял в О‘Тул и не знаю, кто это сделал.

– Хорошо, Джо, – ответила она. – Но, сам понимаешь, у нас с Кемпером главное подозрение в том, что она и не была мишенью. В гараже был кто-то, кто хотел убить тебя, а бедняжка О‘Тул просто оказалась у него на пути.

– Ага, – проронил Курц. – Конечно.

Риджби ушла, не сказав более ни слова. Курц подождал пару минут, с трудом спустил ноги с кровати и минуту сидел, стараясь унять головокружение. Затем он обошел комнату и ванную в поисках одежды, хотя и знал, что ее здесь нет. Поскольку он не воспользовался принесенным медсестрой Рэтчет судном, он задержался в туалете, чтобы отлить. Даже такая мелочь вызвала усиление головной боли.

После этого Курц вышел в коридор, катя перед собой стойку с капельницей, оборудованную колесами. Ничто в мире не выглядит более безобидным и заслуживающим сочувствия, чем мужчина в больничной сорочке с голым задом, виднеющимся сквозь прорезь на спине, толкающий перед собой стойку с подсоединенной к нему капельницей. Медсестра, не та, которая дежурила в его палате, остановилась и спросила, куда он направляется.

– На рентген, – ответил Курц. – Они сказали, чтобы я ехал на лифте.

– Боже. Вам вообще не стоит ходить самому, – сказала молодая медсестра со светлыми волосами. – Идите обратно в палату и лягте. Я пришлю санитара с каталкой.

– Ладно, – согласился Курц.

В первой комнате, в которую он заглянул, были две пожилые женщины, лежавшие на кроватях. Во второй – мальчик. Его отец сидел на стуле рядом с кроватью, очевидно, в ожидании утреннего обхода. Он посмотрел на Курца взглядом оленя, в глаза которому попал луч света от фонаря охотника. Тревога, надежда, обреченность, ожидание выстрела.