Исчезнувший оазис - Пол Сассман Страница 6
Исчезнувший оазис - Пол Сассман читать онлайн бесплатно
Они так старались поскорее добраться до оазиса, что наверняка пропустили бы мертвеца, не окажись он прямо у них на пути. Застывший истуканом труп высовывался по пояс из ближайшей дюны. Рот у него был разинут, одна рука вытянута в сторону, словно он звал на помощь.
Предводитель отряда семерых всадников, чьи головы были завернуты в покрывала по самые глаза для защиты от солнца, велел остановиться. Бедуины спешились и обступили мертвеца.
Тело определенно было мужским — оно отлично сохранилось в иссушающих объятиях пустыни. Кожа побурела, обветрилась и затвердела, как пергамент. Глаза ссохлись в орбитах и напоминали две черные изюмины.
— Наверное, его бурей вынесло, — произнес один бедуин набадави, кочевничьем варианте арабского. Голосу него был скрипучим и грубым, как сам песок.
По сигналу предводителя трое его соплеменников упали на колени и начали разгребать песок вокруг тела. Одежда и обувь на покойнике была истрепана и порвана, как если бы он проделал долгий и тяжкий путь; в руке зажат пустой термос без крышки с зазубренным ободком — словно несчастный в отчаянии грыз пластик, стараясь добраться до последней капли воды.
— Солдат, что ли? — с сомнением спросил кто-то из бедуинов. — С войны?
Предводитель тряхнул головой, наклонился и постучал по часам «Ролекс-эксплорер» на левом запястье мертвеца.
— Нет, он умер позже. Американец.
Это слово он употреблял не в конкретном, а в общем смысле, обозначая любого иностранца европейской внешности.
— А что он тут делает? — полюбопытствовал его товарищ.
Предводитель пожал плечами, перевернул тело вниз лицом и снял брезентовую планшетку с плеча трупа. В ней лежали карта, бумажник, две сигнальные ракеты, сухой паек на случай аварии и завязанный в узел носовой платок.
В платке обнаружился крошечный глиняный обелиск высотой не больше пальца. Бедуин пригляделся, повертел его в руках, разглядывая любопытный символ на каждой из четырех грубовато вылепленных граней — что-то вроде креста, из верхушки которого поднималась тонкая линия, похожая на сложенный пополам хлыст или хвост какого-то зверя. Предводителю кочевников символ ничего не сказал, поэтому он снова завернул фигурку в платок и отложил в сторону, переводя взгляд на бумажник. В нем обнаружился пропуск: на фотографии — молодой блондин с жутковатым шрамом под нижней губой. Прочесть надписи на пропуске никто из бедуинов не сумел, так что их глава вскоре отправил бумажник и все прочие предметы в сумку.
Похлопав покойника по карманам, он выудил компас и черную пластиковую кассету с отснятой фотопленкой. Все находки бедуин положил к остальным, затем снял с высохшей кисти часы, спрятал их в карман джеллабы и поднялся уходить.
— Поехали дальше, — сказал он спутникам, забрасывая сумку на плечо и возвращаясь к верблюдам.
— Разве мы его не похороним? — донеслось ему вслед.
— Пустыня похоронит, — ответил предводитель. — Надо спешить.
Шестеро бедуинов проследовали за ним к подножию дюны, оседлали верблюдов и ударили пятками в подрагивающие бока. Верблюды нехотя поднялись.
Последний всадник — тщедушный, сморщенный старик с изрытым оспинами лицом — повернулся в седле и проводил взглядом покойника: с каждым пройденным шагом тот становился все меньше, пока и вовсе не съежился вдали до размеров тусклого пятнышка на безликой песчаной равнине. Бедуин пошарил в складках джеллабы и вытащил мобильный телефон.
Убедившись, что никто не смотрит в его сторону, он корявым пальцем набрал номер. Сигнал не проходил. Выждав минуту-другую, всадник сдался и убрал телефон в карман.
— Хут-хут! — крикнул он, погоняя верблюда. — Ялла-ялла!
Над долиной возвышался отвесный пятисотметровый утес, похожий на застывший полог из серого шелка. Фрея Хэннен преодолела девять десятых его высоты, как вдруг нарвалась на осиное гнездо. Найдя ступне опору в небольшом скальном кармане рядом с началом десятого питча, Фрея потянулась к нависающей над ней «полке», шаря среди корней старого куста толокнянки, когда из-под него вырвался рой и рассерженно загудел рядом с ней.
Фрея панически боялась ос — с тех пор, как в детстве одна ужалила ее в язык. Странная фобия для того, кто зарабатывает на жизнь участием в чемпионатах по скалолазанию на самых опасных маршрутах. Впрочем, страхи редко поддаются осмыслению или контролю: Алекс, ее сестра, отчего-то смертельно боялась шприцев и уколов.
Фрея застыла, судорожно глотая воздух. Внутри все сжалось и похолодело: в воздухе роились полосатые твари. Оса ужалила ее в руку, и Фрея не сдержалась, разжала пальцы и в тот же миг откинулась вправо от стены. Страховочную оттяжку отчаянно заполоскало на ветру, сосновая роща в полукилометре под ногами вдруг приблизилась, как в объективе телескопа. Секунду-другую Фрея повисла на правой руке, чудом сохранив упор правой ногой. Левая рука беспомощно болталась в воздухе — зазвенели карабины и камы. Девушка стиснула зубы и, стараясь забыть про жжение в мышцах плеча и предплечья, подтянула тело к скале и заклинила кисть между выступом и отвесной стеной, прижимаясь к теплому граниту, словно к груди любимого. В этом положении она оставалась, наверное, целую вечность — повисла и зажмурилась, отгоняя желание закричать. Наконец рой успокоился и рассеялся. Фрея быстро переместилась вправо под «полку», откуда начала новый подъем, обходя чахлую сосенку, которая, словно морщинистая рука, торчала из скалы. Там Фрея снова заклинилась и села на ствол — отдышаться.
— Черт! Алекс… — вырвалось у нее невпопад.
Одиннадцать часов назад ей позвонили. Она была у себя дома, в Сан-Франциско. Звонок прозвучал среди ночи как гром среди ясного неба.
Однажды, давно, в первые годы занятия скалолазанием, она сорвалась с двухсотметровой высоты и повисла на страховке. Такое же чувство у нее было после звонка: сначала — удивление, оторопь, как в полете на дно пропасти, и тут же — тошнотворно-резкий рывок осознания того, что произошло.
Потом она долго сидела в темноте. В окна залетал запоздалый уличный шум из баров и кафе Норт-Бич.
Затем Фрея села за компьютер, заказала по Интернету билет на самолет, покидала в рюкзак кое-какое снаряжение, заперла квартиру и унеслась прочь на своем старом «триумфе-бонневилле». Три часа спустя она уже была в Йосемитских горах, а еще через два, когда небо над вершинами Сьерра-Невады зарделось, приготовилась к подъему на Либерти-Кэп.
В минуты душевных волнений, когда надо было привести мысли в порядок, Фрея уходила в горы. Для Алекс такой отдушиной были пустыни — огромные, безжизненные песчаные просторы. Фрея больше любила вертикальные ландшафты, по которым можно было взбираться к самому небу на пределе моральных и физических сил.
Тем, кто не поднимался в горы, этого не объяснить. Фрея даже сама порой не знала, как выразить свои чувства. Ближе всего она подошла к этому, как ни странно, в интервью журналу «Плейбой»: «Наверху я живу полной жизнью, что ли. А в остальное время словно сплю наяву».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии