Грязное мамбо, или Потрошители - Эрик Гарсия Страница 6

Конечно, он был прав. В глубине души я признавал: работа, которой я занимаюсь, — единственное, что умею и к чему лежит душа, хотя биокредитчику приходится убивать людей, делать их инвалидами или, еще хуже, заставлять отдаваться за искорган, хотя я никогда на это не велся.

К моменту выезда мы с Джейком уже часа два-три были на работе, на всю катушку используя оставшееся светлое время, болтая и балуясь пивком. Мы катили по улицам; я вел машину, а Джейк сканировал толпу, распугивая к чертям пешеходов. Ничто не вселяло большей паники в сердца людей, чем тонкий писк сканера, и Джейку это доставляло безмерное удовольствие.

— Так, проверим толстячка, — указал он на ожиревшего мужчину, грузно переваливающегося прямо перед нашей машиной. — Его органы вышли из строя давным-давно.

— На что спорим?

— На выпивку, — предложил Джейк. — Проигравший ставит пиво.

Заключив пари, Джейк тронул пальцем кнопку сканера, и на дисплее почти мгновенно высветилось: «Почка „Кентон ПК-5“, просрочка платежа 172 дня».

— Восемь дней еще осталось, — разочарованно сказал Джейк. — Все равно надо его прищучить.

— Заметано, босс. — Я повернул руль, подъехал к корпулентному клиенту и высунулся в окно: — Прекрасный вечер, чтобы растрясти жиры!

Не повернув головы, толстяк бросил:

— Пошел на хрен.

Ну, не хам?

— Как там почка поживает? — осведомился я и выставил татуировку Кредитного союза во всей ее красе.

Мельком глянув на мою шею, мужчина побелел, словно из него выкачали кровь, и попятился с помертвевшим лицом, бормоча:

— Я… я выслал чек вчера.

— Ты уж проверь, дядя, выслал или нет, — посоветовал я. — Восемь дней, и почка наша.

Толстяк ровно за три секунды развернулся на месте и на предельной скорости покатился в ближайший переулок, стараясь по мере сил максимально увеличить расстояние между нами.

— Гляди, как припустил, — засмеялся Джейк.

Он выставил большой палец, и я приложил к нему свой, как мы делали последние десять лет.

— Так ему скоро новое сердце понадобится, — заметил я.

Джейк взглянул на меня со странным блеском в глазах, и долгую секунду я не знал, собирается он меня ударить или расцеловать или и то и другое сразу.

— В чем дело? — насторожился я.

— Брателло, — сказал Джейк, — ты всегда будешь работать в возврате кредитов.

На улице пятью этажами ниже играют три маленькие девочки — прыгают через скакалку и распевают песенку:

Однажды житель Трубадура

Пошел на войну и подорвался.

Но он не умер и не сдался.

Сколько искорганов ему надо?

Желудок, сердце, печень, поджелудочная,

Анус, глаза, мочевой пузырь, ноздри…

Если они не заткнутся, я их придушу.

Сто пятнадцатый день на нелегальном положении. Дом, машина, имущество конфискованы в счет накопившихся процентов и пеней. Ну и прекрасно: дом разваливается, машина — жестяная коробка для самоубийц на лысых покрышках, а имущество в основном состоит из разнообразных финтифлюшек, бесполезных, но очень популярных на блошиных рынках. Финансовые средства, арестованные на всех счетах, давно сократились до нуля — алименты пяти бывшим женам быстренько об этом позаботились. Но это пустяки, мне уже не нужные. Все, что требуется, — верная двустволка и мой разношерстный мини-арсенал. Ну и ума чуток, чтобы прожить лишний день.

Мой номер, или клиентский шифр, по осторожному определению Кредитного союза, К029Й66ВЛ. Я никогда не видел свой файл, несмотря на так называемый закон об открытых кредитах, принятый больше десяти лет назад. Всякий раз заявление с просьбой об ознакомлении с моим кредитным досье, которое я подавал работнику архива, терялось, уничтожалось, помещалось не туда или неправильно понималось, и вместо реальных документов мне доставалось ведро крокодиловых слез и куча извинений. Можно было коллекционировать эти прекрасные образцы высокой литературы, клятвенно заверявшие, что информация, несмотря на непредвиденную задержку, вот-вот придет, как Армагеддон, о приближении которого орет какой-то тип на углу.

К сведению опекунов моего несуществующего имущества: в связи с высокой вероятностью того, что я закончу жизнь в лапах сотрудника по возврату биокредитов из нашего же отдела, а тело будет слишком искромсано, чтобы выставлять его для прощания, предлагаю кремировать мой труп, обложив официальными отписками Кредитного союза. Смешать пепел с искусной ложью тех, кто дал мне жизнь и одновременно приблизил смерть, — вряд ли существует более подходящий погребальный обряд.

Биокредитчиками не рождаются, что бы ни болтали по ящику и радио. Старый слоган «Помоги миру помочь себе» в их рекламе звучит так, словно каждый человек рожден убивать. А ведь это искажение истины. Как в любом творчестве, в нашем ремесле можно совершенствоваться. У кого-то действительно есть природный талант, другие, вроде Тони Парка, чересчур поверхностны, но и в нашем деле существует масса нюансов и приемов, которых хватит на толстый учебник.

И все же союз настаивает на мифе «Рожден, чтобы восстановить кредитную справедливость». Буквально вчера я мельком видел газетное объявление, где говорилось: «Освой профессию. Вступай в союз. Следуй собственной судьбе!» Ей-богу, черным по белому — следуй собственной судьбе. Они со своими проповедями прочно обосновались на полпути между духовностью и техницизмом, делая религии точно выверенные реверансы в святилище инжиниринга и кредитов. Дешевый, но эффективный способ привлечь рекрутов. Поддался я. Попался на удочку Джейк. Повелись многие наши товарищи. Причины самые банальные — мы были молоды, глупы и устали от нескончаемой, всех доставшей войны. Хотелось встряхнуться, попробовать что-нибудь новое. Мы и не подозревали, что наступаем на те же грабли, или, точнее, погружаемся в то же самое дерьмо.