Грозные моря - Дейв Дункан Страница 6

Отчего же Азак улыбался? А почему бы и нет? Разве имеет значение, что остальные путешественники раздражены и боятся? Азак хранил спокойствие перед лицом неизбежных опасностей. Усмехнувшись в свою густую бороду, он просто вспомнил, что шейх целым и невредимым много раз проходил Гонлет. И напомнил об этом Инос. Шейху ни разу не угрожал ни один бандит.

Именно об этом подумала Кэйд. Но побоялась высказать свои догадки вслух. Кэйд была необычайно скрытной или волевой и поэтому держала язык за зубами. Инос обвела взглядом мрачные каменистые холмы и острые вершины Прогист, вставшие темной стеной против закатного солнца, словно армия воинов-великанов. Ни одного журавля, но и драконов тоже не было. Мир изменился с тех пор, как начали давать местностям названия.

Виднелись белые особняки, деревья и чудесное озерцо. Какой-то давно забытый колдун запрудил речку, чтобы устроить здесь поселение. Если верить легендам, он же сотворил здесь особую касту горных проводников-долгожителей и морил до смерти безвестных невинных путников.

Но не Элкараса. Инос посмотрела, как тетка озобочено вбивает колышек палатки. Кэйд никогда не обсуждала шейха даже намеками. Так же, как и Азак, так же, как и сама Инос. Но принцесса могла припомнить пару случаев, когда разговор касался колдовства, и оба раза дело происходило вечером, как сейчас. Взгляд ее снова вернулся к заповедной стене гор. А за ними – Заповедник Земли. Туда никто никогда не ходил.

Никто?

А что, если…

Напряжение стало невыносимым. Терять ей нечего. Она глубоко вздохнула, не заметив, как внезапно забилось ее сердце, и опасливо оглянулась, нет ли кого поблизости. В походе принято носить заркианские одежды с широченными капюшонами. Из-за них никогда нельзя знать, не следят ли за тобой. Ближайший шатер пустовал, полог был поднят, предоставляя вечернему бризу возможность порезвиться внутри. Шатер слева принадлежал трескучей стайке подростков, дочерей Шестого Охотника.

– Красиво, тетя?

Кэйд взглянула наверх и кивнула, блеснули голубые джотунновы глаза. Вот и все, что оставили наблюдателю чадра и длинные широкие одежды.

– Сегодня не приставай ко мне и не спорь, ладно? Голубые глаза расширились, но через мгновение сузились в щелочки.

– Не собираешься ли ты совершить что-нибудь необдуманное или неосторожное, моя дорогая?

– Неосторожное? Я? Конечно нет. Пожалуйста, тетя, поверь мне.

– Я всегда тебе верю, – подозрительно сказала Кэйд. Тем не менее Инос знала, что тетка на ее стороне.

– Не могла бы ты меня на минуточку отпустить? Мне нужно переброситься словечком с Яртией.

Она повернулась и пошла между деревьями.

Инос подумала, что Высокие Журавли почти нравятся ей, несмотря на зловещую репутацию жителей. Не так давно подобные селения, затерянные и убогие, вызывали у нее лишь отвращение. Но как же быстро меняются взгляды! После стольких крошечных, затерянных в пустыне селений Алакарна, когда они доберутся до нее, покажется большим городом. Принцесса не тосковала по большим городам. Как было бы прекрасно вдруг ясным тихим полднем очутиться в Красне-гаре – скучном, пыльном, старом Краснегаре.

Она вежливо приветствовала знакомых, проходя мимо их шатров: женщин, детей, с которыми делила беды и опасности Срединной пустыни – жажду, убийственную жару, ужас песчаных бурь. Нужно было бы захватить кувшин для воды – неприлично гулять по лагерю без дела. Кэйд гораздо лучше умела носить кувшин на голове. Что ж, терпение не относилось к числу добродетелей Инос.

Наконец она подошла к шатру Четвертого Охотника. Сам он отсутствовал, видно, помогал Азаку с разгрузкой верблюдов. Жена его, Яртия, была ровесницей Инос, и на вкус джиннов поразительно красива: волосы цвета спелого ореха, а глаз краснее, чем у нее, Инос никогда не встречала.

Вскоре после того, как караван вышел из Араккарана, Яртия родила сына, здорового и крупного малыша. И теперь, когда грудь налилась молоком, фигура стала изумительно женственной. Конечно, этого никто не видел, да и не мог видеть, кроме самого Четвертого. Он был уже немолод и абсолютно предан красавице жене, родившей ему сына, тогда как ее предшественницы сумели нарожать только кучу дочерей. Немудрено, что Яртия будоражила воображение Инос.

Стоя на коленях на коврике перед палаткой, Яртия разжигала жаровню. Неотличимая в широких одеждах от других женщин, она с удивлением взглянула на посетительницу, ибо в это время женщине полагалось поторапливаться с ужином для своего голодного, вспыльчивого, разгоряченного мужа.

– Госпожа Хатарк? – с уважением промурлыкала Яртия.

Этим именем, которое выбрал ей Азак, называли Инос во время путешествия. И оно было, несомненно, лучше, чем то, которым он наградил Кэйд, – временами зловещая ухмылка молодого султана скрывала беспощадный юмор.

Госпожа Хатарк не придумала заранее, что сказать. Она пробормотала что-то вроде приветствия, потом решила сесть. И скованно опустилась на коврик.

Удивление Яртии переросло в подозрительность. Она произнесла традиционное приглашение целиком, начиная от «Вы оказали честь дому моего мужа…» и кончая предложением воды. Инос отказалась от воды.

– Я пришла узнать, – начала она, вспоминая старательно заученный хабасский акцент, насаждаемый в Кинвэйле, – собираетесь ли вы вечером в баню?

Яртия выпрямилась и поглядела на посетительницу немигающими красными глазами.

– Охотник на Львов настаивает на этом. Он очень требовательный муж.

– Это хорошо… но я совсем не то имела в виду. Я думала про тали. Ты будешь сегодня играть в тали?

Тали – излюбленная игра женщин. Инос, пока жила в Кинвэйле, несколько раз играла в нее.

В их караване чемпионкой была Яртия. Она окинула взглядом домики на дальнем берегу пруда и вновь посмотрела на Инос.

– Возможно.

Жительницам Высоких Журавлей определенно было что проигрывать, уж точно больше, чем женщинам из селений правдолюбцев.

– Вот и хорошо. Мы с тетей хотели бы присоединиться для разнообразия.

– Всегда рады и тебе, и госпоже Фаттас! – Голос Яртии звенел от подозрения.

– Да… Ну… На самом деле я думала о том… – Конечно, Инос следовало бы заранее подобрать слова для такого заявления: «На самом деле я думала о том, как бы рискнуть и… половчее сжульничать».

Доверчив человек, но жизнь – обман;

И, веруя, лжецам потворствуешь ты сам

Не жди, что завтра ложь сама отступит в тень:

От нашей глупости она лишь крепнет каждый день.

Драиден. Ауренг-Зебе