Неудобная женщина - Стефани Бюленс Страница 6

— А с чего ты взяла, что эту девушку убили? — спросила Ава. — Может, она случайно свалилась. Или спрыгнула. Вечно ты думаешь о плохом, Клэр.

Она взяла в руку бокал.

— Хватит уже искать везде подвох.

— Саймон женится, — сообщила я.

— Какой бывший муж да не женится снова, — саркастически засмеялась Ава. — На ком-то помоложе и посмазливее. Найдет безмозглую дурочку, которая будет смотреть ему в рот. Лишь бы тебе насолить.

— У его невесты есть дочка Эмма. Ей десять. Мелоди было столько же, когда мы познакомились.

Ава с тревогой посмотрела на меня.

— Хватит, Клэр.

— Там есть их совместная фотография, — продолжила я, не обращая внимания.

— Где?

— В Интернете.

— В Интернете? Ты что, шпионишь за ним?

— Это громко сказано.

— Громко? Следить за кем-то в Интернете — значит шпионить, Клэр! Как, по-твоему, это называется?

Не слушая возражений, она набросилась на меня.

— Зачем ты это делаешь? Что хорошего это тебе даст? Боже, тебе нужно просто жить дальше. Ты ничего не можешь сделать с Саймоном. Ты ведь уже пыталась. Помнишь, чем все закончилось? Тебя арестовали, Клэр. Арестовали! Хочешь снова оказаться за решеткой?

— Нет. Но я не могла не заметить, что Эмма — вылитая Мелоди, когда она была в том же возрасте. По-твоему, я просто должна закрыть глаза и выкинуть это из головы?

Я подалась вперед.

— Они очень похожи, Ава, — настаивала я. — Тот же цвет глаз. Такие же волосы. Фигура. Один и тот же типаж.

Я невольно повысила голос и говорила с излишним пылом. На меня начали было оглядываться окружающие, но затем, пожав плечами, вернулись к своим беседам и еде.

Ава сделала глоток.

Я откинулась на стул и попыталась успокоиться.

— Я знаю, что он задумал, Ава, — сказала я уже гораздо тише. Мой голос под контролем. Сдержан. Словно моей душе вкололи успокоительное.

— У тебя нет никаких доказательств, Клэр, — примирительным тоном сказала Ава.

Она пыталась снизить обороты, потушить огонь внутри меня.

— Ни малейшей улики, — добавила она.

Она была права. С юридической точки зрения у меня не было никаких доказательств того, что собирается сделать Саймон. Но я знала, каков он на самом деле, когда не прячется за коллекцией масок. Я видела его настоящее лицо. Если бы я могла написать его портрет, используя палитру правды, там были бы рога и клыки.

Аву все это не переубедило бы, и я не стала спорить.

Нам подали еду — все было сервировано со вкусом, во французском стиле.

Когда мне было шесть, мы с мамой отправились в Париж навестить ее родителей. Они прожили в столице всю свою жизнь, были свидетелями его самых черных дней. Моя прабабушка махала на прощание прадедушке, когда тот садился на поезд, который отвез его на Верденскую мясорубку. Двадцать лет спустя мои бабушка и дедушка безмолвно наблюдали, как немецкие войска шествовали по Елисейским Полям, и их сердца обливались кровью. Это Город Света, однажды сказала бабушка, но это и Город Слез.

Мама была уже смертельно больна, и это была наша последняя поездка в Париж. Ей тяжело давалось путешествие, но она хотела, чтобы мы в последний раз прогулялись по городу вместе, поэтому она переносила боль и нехватку сил с удивительной стойкостью. Она кашляла и морщилась от боли, а я тем сильнее восхищалась ею.

Мама отвела меня в парижскую кондитерскую, где продавали крохотные марципановые персики. Смотри, сказала она, какие нежные прожилки на каждом листочке, как светится красноватая мякоть. Персики были всего-навсего смесью миндаля, сахара и воды, но в руках кондитеров они каким-то образом оживали.

— Именно ради этих мгновений красоты и стоит жить, Клэр, — сказала она.

Когда Мелоди исполнилось шесть, мы с ней тоже отправились в Париж навестить бабушку и дедушку.

Я отвела ее в ту самую лавку, показала те самые марципановые персики и повторила те же самые слова.

Это одно из самых драгоценных моих воспоминаний, но теперь кажется, будто даже самые чудесные мгновения моего прошлого случились в другом, гораздо менее чудесном мире.

Я вернулась в настоящее и сосредоточилась на мыслях о том, что сделает Саймон.

— У меня есть все нужные доказательства, — заявила я Аве, давая понять, что на этом тема закрыта.

Ава, похоже, только этого и ждала.

— В общем, ты должна открыться.

— Открыться?

Она улыбнулась:

— Для любви, глупышка.

Я подумала о Филе.

Его сообщение на сайте знакомств было даже менее глупым, чем фотографии, которые присылают некоторые мужчины, — вот они позируют перед сверкающими бассейнами в одних шортах, демонстрируя свои тела. В мире, где все распускают хвосты, будто павлины, Фил выглядит скромником.

— Клэр, ты молодая, привлекательная и умная. И ты говоришь по-французски, что уже само по себе возбуждает.

Я с сомнением посмотрела на нее.

— Ну, как минимум придает романтический флер, — поправилась она.

Мой взгляд выражал еще большее недоверие.

Ава отмахнулась.

— Я просто пытаюсь сказать, что у тебя есть все, что нужно. Пора перевернуть страницу. Начать новую главу. Вот и все.

Я понимала, что она имеет в виду, но разве можно так просто упрятать прошлое поглубже в шкаф и выбросить ключ?

Вместо этого я снова подумала о звонке Саймона и позволила тьме обступить меня.

Я обернулась, чтобы посмотреть на мужчину в темных очках. Он исчез.

* * *

После обеда с Авой у меня оставалось полчаса до следующего занятия. Я сидела и читала книгу о музах. Мне нравились Талия, муза комедии, и Клио, муза истории. Но больше всего меня волновала судьба Мнемы, изобретательницы языка. Это самая печальная из муз, она не может избавиться от воспоминаний.

И снова картина из прошлого.

Наша с Саймоном спальня на третьем этаже. Я стою у окна и смотрю на бассейн. Мелоди тринадцать. Она плавает кругами, ее длинные белые ноги мерно ударяют по воде. Саймон сидит в шезлонге, завернувшись в белый халат, на котором золотом вышиты его инициалы. Его руки спокойно лежат поверх халата. Он не сводит взгляда с Мелоди, которая уплыла к дальнему краю бассейна, и тут одна рука начинает ползти вверх по бедру и исчезает между коленями. Пальцы пробрались под халат, но тут он заметил меня у окна, отдернул руку и помахал мне, широко улыбаясь.

Удивительно, что я поверила этой улыбке.

И приветственному взмаху руки.