Клуб - Такис Вюргер Страница 6

Она посмотрела на меня в ожидании моей реакции.

– Извини, – сказал я без причины, но Алекс на это не отреагировала.

Девушки-азиатки во дворике фотографировали себя в полете, прыгая вверх. Кнопка съемки на планшете, казалось, срабатывала с опозданием. Девушки прыгали снова и снова.

Алекс продолжила говорить спокойным голосом;

– Ты должен будешь выяснить, что там делают боксеры университета. Ты ведь еще боксируешь… или нет?

– Извини, но я не понял ни слова, – сказал я.

– Я знаю, для тебя это звучит странно. Это клуб для молодых людей здесь в университете, которые считают, что они лучше других.

– Клуб?

– Что-то типа студенческого объединения. Ему уже несколько веков.

– И там сплошь боксеры?

– Нет, не только. Мне кажется, что в этом клубе они образуют нечто вроде союза. Но это только предположение. И если оно подтвердится, это будет что-то. Здесь боксировало очень много важных людей.

– И что тебя смущает?

– Не могу тебе сказать, – произнесла тетя.

– А почему?

– Ты будешь задавать ненужные вопросы в клубе.

– То есть я должен переехать в Англию, а ты не хочешь говорить почему?

– Можно сказать и так, – усмехнулась она.

Я попытался успокоиться, уставившись на картину, висевшую на стене. Не помогло.

– Это сумасшествие, – сказал я.

– Поосторожней с этим словом.

– Почему я должен сюда переезжать? – спросил я.

– Потому что это лучший университет в мире.

– Но это звучит абсолютно как безумие.

– У тебя здесь будет другая фамилия, чтобы никто не догадался, что мы родственники. Мы всегда так делаем, когда к нам приезжают дети политиков и миллиардеров.

Я улыбнулся, не понимая, почему, но не мог остановиться.

– А о чем вообще речь?

– Речь идет о преступлении, Ханс. Мне нужна твоя помощь, потому что я хочу расследовать одно преступление.

Я долго сидел, не произнося ни слова.

– Преступление, – сказал я тихо.

– В клубе Питта, – произнесла тетя.

– А как же полиция?

– Она не сможет нам помочь.

– Алекс, извини, пожалуйста, это что, какая-то шутка, которую я никак не могу понять?

Тетя выглядела серьезно.

– Я редко шучу.

Я выглянул из окна и увидел, что одна из девушек-азиаток быстро подняла свой пуловер, и в таком виде ее сфотографировали на фоне яблони. У нее были острые груди.

Я потерял мысль.

– Можно мне подумать об этом?

– Конечно.

В этот момент мир вокруг меня перевернулся. Алекс протянула мне руку. На этот раз я даже обрадовался, что мы не обнялись.

Я быстрым шагом пересек комнату. Во дворике поинтересовался у привратника, почему люди фотографируются у этой яблони. Мужчина в котелке сказал мне, что это как будто бы то самое дерево, яблоко с которого упало на голову сидевшему под ним Исааку Ньютону. Но на самом деле настоящее дерево росло в парке и было срублено, когда во время войны людям необходимо было топливо.

Некоторое время я ходил по городу и осматривался, прежде чем направился к вокзалу. Я гулял по дворам колледжей, рассматривая фасады, библиотеки и древние стены. Когда я приезжал сюда в первый раз, Алекс объяснила мне, из чего состояло это место и что университет был образован из независимых колледжей, в которых проживали студенты. Звучало все это слишком сложно для понимания.

Каждый камешек, казалось, считает себя важней всего того, о чем я когда-либо думал и что когда-либо в своей жизни видел. Некоторые колледжи выглядели как маленькие замки, а привратники перед ними были похожи на сторожей. У Королевского колледжа имелась часовня, по размерам похожая на собор. На лугу за ней паслась белая корова. Во дворе колледжа Гонвилл-энд-Киз росли нарциссы, и я прислушался к гиду, которая рассказывала, что все лестницы там были дополнены пандусами, чтобы Стивен Хокинг мог свободно передвигаться. Перед воротами Тринити-колледжа на страже стоял привратник в накидке с фиолетовой подкладкой. Когда я попытался пройти через ворота во внутренний дворик, он преградил мне дорогу и сказал что-то непонятное. На газоне стояли таблички, напоминающие о том, что входить сюда было запрещено.

Смеркалось, легкий туман расстилался над городом, пахло как аппетитное воскресное жаркое, по улицам спешили студенты. До поступления они выглядели по-разному, но теперь почти все носили черные мантии поверх костюмов, шерстяные пуловеры и блузки. Из-за этого они выглядели намного старше своих лет и намного важнее. Они были отчасти похожи на волшебников, входящих в одно сообщество. Эти молодые люди, казалось, устремлялись в одно и то же место. Я последовал за ними и попал в часовню колледжа Св. Джона, большую и могущественную, с разноцветными окнами и куполообразной крышей. Хор начал петь странный хорал высокими голосами. Я заметил, как студенты шептали что-то друг другу на ухо и были счастливы. Никто не чувствовал себя одиноким.

Приземлившись в Мюнхене, я просмотрел свои электронные письма и нашел там сообщение от Алекс. В нем было всего одно предложение, причем без приветствия и обращения: Художник должен знать, каким образом он может убедить остальных в правдивости своей лжи. – Пабло Пикассо. Я ничего на это не ответил.

Алекс

Бумагу нужно положить в папку на полке, ноутбук – в ящик стола. На столе не должно остаться совершенно ничего. Во всем должен быть порядок.

Ханс сделает то, о чем я его попросила. Он вырос и стал симпатичным молодым человеком. Он сделает это, даже если сам об этом еще не знает. Я видела его, когда он был еще ребенком, стоял в спортивном зале и искал в себе силы, чтобы ударить. Вот точно так же сегодня он искал в себе мужество. Он приедет, я уверена.

Дома я выпила стакан виски и выкурила три сигареты в небольшом садике перед домом, в котором выращивала цветы и немного зелени. Пионы уже почти отцвели. Я закрыла дверь дома на два замка и пошла в комнату, где стояла моя кровать.

Было сложно найти фирму, которая изготовляла роль-ставни, вообще не пропускавшие свет. Пришлось вызывать специалиста из Дублина. Я закрыла дверь спальни и опустила рольставни. Вот именно такая темнота должна быть в преисподней, подумала я и медленно выдохнула.

Лежа в кровати, я думала о Шарлотте и о том, существуют ли в этой жизни случайности. Как обычно, я ослабила петлю на правом краю кровати, обвила и затянула ее вокруг своего запястья, чтобы ночью рука не смогла дотянуться до моей шеи.

Ханс

Месяцы, оставшиеся до окончания школы, я провел в библиотеке, где учил так много, что мне часто удавалось забыть про Алекс. Иногда я думал о черных мантиях и о жизни, которая могла бы быть у меня, если бы я переехал в Кембридж. Для сдачи экзаменов я выбрал физику и математику. На выпускном я сидел на одном из последних рядов рядом с отцом Геральдом. Алекс так и не приехала. Я написал ей в одном из своих писем о времени вручения аттестатов и так и не ответил на ее предложение.