Метроленд - Дмитрий Сафонов Страница 59

Дежурный, почти не глядя под ноги, перепрыгивал пролет за пролетом. Он наваливался на перила и отталкивался, одним прыжком преодолевая по семь-восемь ступенек.

Оказавшись внизу, в рабочем зале, он лично проверил электродвигатели первой очереди – громадные чугунные чушки высотой в два человеческих роста. Затем поочередно замкнул один за другим несколько рубильников, и стрелки индикаторов задрожали, постепенно подбираясь к зеленым дугам, обозначавшим рабочие режимы. Двигатели, словно чудовищные существа, питавшиеся мегаваттами электроэнергии, наполнили помещение гулом и воем.

Дежурный еще раз обошел все приборы и осмотрел круглые циферблаты и контрольные лампочки. Все было в порядке.

Он перешел в соседний зал и проверил давление масла в пресс-масленках, обеспечивавших гладкое и безостановочное вращение гигантского, толщиной в полтора метра вала.

И здесь все было нормально.

Он нисколько не сомневался, что и двигатели второй очереди не подведут. Они включатся в работу и будут обеспечивать дополнительную мощность. Затем гидроприводы задействуют кинематическую передачу, и колоссальный крутящий момент, сравнимый разве что с крутящим моментом турбины атомного ледокола, заставит исполинские лопасти вращаться. Поток воздуха, спрессованного до состояния монолитного бетона, понесется по открытым шлюзам и в конце концов найдет свою цель.

А вот это уже не было нормально. Дежурный не помнил такого случая, чтобы спецобъект запускали бы на полную мощность. Его иногда включали по ночам, чтобы не «застаивался». Но днем… Никогда.

Сообщение диспетчера с центрального пульта было четким и лаконичным. Он ни словом не обмолвился о том, что явилось причиной экстренного запуска, просто приказал – и все.

Дежурный подошел к дальней торцевой стене и положил руки на большое темно-красное колесо, торчавшее посередине зеленой чугунной двери. Напряг мышцы и рывком повернул колесо против часовой стрелки. Задвижки на трех сторонах щелкнули, резиновые уплотнители, почувствовав свободу, сдвинули толстую чугунную плиту с места, и дверь слегка подалась.

Дежурный с усилием распахнул дверь и перешагнул низкий, как на корабле, порожек.

Здесь, в последнем зале, размещался сам вентилятор. Его крыльчатка.

Дежурный осмотрел гигантские лопасти, матово блестевшие в ярком свете мощных электрических ламп. Полагалось еще подняться по лесенке, визуально проверить каждую лопасть на наличие усталостных и динамических трещин, но на это не было времени. Да он и так уже все осмотрел, заступая на смену.

Нижний край лопасти был довольно высоко над полом, дотянуться до него можно было, только встав на мыски. Верхний же край лопасти, стоявшей диаметрально противоположно, терялся где-то там, под высокими сводами.

Дежурный осмотрел вентиляционное окно, сделанное в бетонной стене напротив крыльчатки. Оно было таким огромным, что в него свободно могли проехать четыре поезда метро одновременно. Вертикальные жалюзи, каждая створка размером с крыло авиалайнера, пока были закрыты.

Дежурный стоял, чувствуя, как его охватывает благоговейный трепет при виде этакой махины. Вроде бы за четыре года работы можно было привыкнуть к величественному виду спецобъекта, но всякий раз, заходя в этот зал, он ощущал одно и то же – трепет от сознания фантастической мощи вентилятора.

«Ну, с Богом!» – мысленно сказал дежурный и поспешил обратно, на пульт.

Подъем по лестнице занял не более двух минут. Дежурный вошел в пультовый зал, но садиться на вращающийся стул не стал.

Он ходил взад-вперед перед пультом, боясь пропустить сигнал.

Время от времени он поглядывал на индикаторы температуры. Когда двигатели первой очереди хорошенько прогрелись и вышли на рабочую мощность, дежурный протянул руку к рубильнику, включавшему вторую очередь.

Рука зависла в воздухе над черной эбонитовой рукоятью. Дежурный пошевелил пальцами быстро и нервно и затем обхватил черную ручку. Одно резкое движение – и двигатели второй очереди заработали. Пол под ногами задрожал сильнее, но эта вибрация не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось в душе дежурного. Его поджилки тряслись так, что казалось, будто живот вот-вот лопнет, а сердце выскочит из груди и запрыгает по разноцветным бетонным квадратам пола.

Пройдет каких-нибудь пять минут, и спецобъект будет полностью готов к работе. Тогда, получив сигнал с центрального пульта, дежурный откинет пластиковую крышку, отключит блокировочное устройство и нажмет большую красную кнопку, приводяющую в действие кинематическую передачу.

Лопасти вентилятора дрогнут и побегут по кругу. Сначала медленно, потому что вал будет пробуксовывать в обгонной муфте; потом все быстрее и быстрее, с каждой секундой набирая ход.

Когда в вентиляционной камере установится определенное избыточное давление, сработают тензометрические датчики, и исполнительный механизм повернет вертикальные жалюзи. Через три минуты спецобъект выйдет на режим максимальной мощности, и тугая волна воздуха, следуя от шлюза к шлюзу, выдует все на своем пути, прочистит все углы и закоулки. И горе тому, кто не успеет вовремя убраться.

«Впрочем, – подумал дежурный, – это уже не моя забота. Моя забота – вот», – и покосился на красную кнопку.

Он почувствовал, как вспотели ладони. Дежурный нагнулся и вытер их об штаны.

Сигнала пока не было.

Ирина мчалась, почти не разбирая дороги. Где-то на заднем плане сознания билась мысль: «Удивительно, как это я до сих пор ни во что не врезалась?»

Она давила на газ и не сбрасывала скорость даже на поворотах, пока машина не начинала вываливаться из траектории, опасно устремляясь к поребрику. Тогда она резко отпускала педаль акселератора, и «четырнадцатая» послушно «заныривала» в поворот.

Ей казалось, что сейчас самое главное – не опоздать.

Правда, она вряд ли смогла бы ответить, что значит это «не опоздать» и какой она отвела себе срок. Точно так же она бы ни за что не сказала, почему ей нельзя опаздывать и как могут быть связаны события, происходящие под землей, со скоростью движения ее автомобиля.

Это было что-то вроде защитной реакции; Ирина не позволяла себе думать ни о чем другом, кроме одного: «Главное – не опоздать!» И, выскочив из поворота на прямую, продолжала давить педаль газа в пол.

В Тушине прошли ее детство и юность. Она знала этот район, как свои пять пальцев. Сначала Ирина хотела дворами подъехать к виадуку: так было короче и быстрее, но потом рассудила, что лучше выехать на Волоколамское шоссе и оставить машину рядом с самой станцией.

Ирина знала, почему она так решила, но боялась признаться в этом даже самой себе: «Гарину… или Ксюше может потребоваться помощь. Может быть, придется везти их в больницу… Лучше, если машина будет под рукой». Это была запретная мысль; Ирина испугалась, что может сглазить, накликать беду, поэтому она оставила в сознании только конечную цель – «Тушинская», а все остальное (почему надо было ехать именно туда) постаралась забыть.