Смерть в ритме танго - Георгий Ланской Страница 56

Фиона Карловна пожала плечами.

– Я же говорю, – он был попроще, но в разведку я бы с ним не пошла. Тихомировы принадлежат к тем людям, которые делают ближнему гадость из чувства собственного удовольствия. Просто так. Я была рада, когда они покинули стены нашего института. Честно сказать, я их побаивалась. Мне всегда казалось, что они презирают всех, пряча это за вежливыми улыбками. Я, знаете ли, по долгу службы наводила о них справки. Детства у этих детей не было, это все объясняет. Но иногда я думаю, что если бы они захотели, то просто устроили бы тут переворот. Им хотелось подчиниться, без вопросов, без разговоров.

– Скажите, у вас преподает Дмитрий Донцул? Историк, кажется…

Фиона Карловна дернулась и покраснела.

– Уже нет. Мы попросили его уйти. Была одна грязная история со студентом-первокурсником. Я бы не хотела раздувать ее…

– И, тем не менее, я попрошу вас рассказать мне, – твердо попросил Кирилл. – Я, собственно из-за него и пришел. Он был как-то связан с Тихомировыми?

Фиона Карловна вздохнула.

– Ну, хорошо, – произнесла она после долгой паузы, – но учтите, я сообщаю вам это как официальному лицу, и надеюсь, что огласке эта история не будет предана. Дмитрий Николаевич Донцул – гомосексуалист. Мы подозревали это, но прямых улик у нас не было. Мальчишки похихикивали, когда он просил их остаться после уроков, но ничего такого за ним мы не замечали. Кстати, именно Богдан Тихомиров предал огласке сексуальные наклонности Донцула. Тот пытался склонить Богдана к мужеложству, знаете, за зачет, а Богдан поднял его на смех, рассказав об этом всем, кто желал слушать. Неприятная история была, скажу я вам. Мы тоже слышали эти намеки со стороны Тихомирова, но вынуждены были делать вид, что ничего не замечаем. Ведь была затронута честь института. Тихомировы тогда как раз на последнем курсе были. Донцул после этой истории как с цепи сорвался. Прежний ректор его защищал, поскольку Донцул был с ним в родстве. Ну, а потом Дмитрий Николаевич в туалете пристал к студенту первокурснику. Тот заявил в милицию и в департамент образования. Ректор полетел с работы, а Донцула мы убедили написать заявление об уходе.

– Вы помните фамилию студента, подавшего жалобу?

– Смутно. Какая-то простая фамилия… Петров или Иванов. Что-то безликое. Кажется, он был спортсменом…

– Может быть, Чернов, – подсказал внезапно озаренный Кирилл.

– Ах, да! Разумеется! Вадим Чернов, наш спортсмен-разрядник. Его отец – известный бизнесмен. Ему принадлежат несколько мебельных салонов. Вы его знаете?

– Немного, – осторожно произнес Кирилл. Что-то очень много совпадений вокруг семейки Тихомировых.

– Адрес Донцула у вас есть? – спросил он.

Фиона Карловна поднялась.

– В секретариате должен остаться. Сейчас принесу.

Она вышла из кабинета и отсутствовала минут десять. Войдя в кабинет, она протянула Кириллу сложенный вдвое листок. Кирилл быстро взглянул на адрес, отметив, что живет Донцул совсем рядом. Где-то в центре… Неподалеку от того места, где был недавно найден труп парня, который обнаружила прогуливающаяся с доберманом старушка. Шурик тогда выезжал на место и расхваливал лоснящуюся зверюгу…

– Скажите, – вывел его из забытья голос Фионы Карловны, – а что все-таки натворил Богдан Тихомиров?

– Ничего особенного, – тихо произнес Кирилл. – Он просто умер.

* * *

Когда Кириллу удалось найти квартиру Дмитрия Донцула, день уже близился к концу. Лето не собиралось сдавать свои позиции. Солнце медленно клонилось к горизонту, а зной, накрывший город пульсирующим маревом, постепенно ослабевал. За мороженным по-прежнему выстраивались небольшие очереди, благо что киосков с этим ледяным лакомством было полным-полно. Столь же быстро расходились пиво и газированные напитки. Впрочем, в магазинах, где продавали водку на разлив, тоже было немало народу. Кирилл невольно содрогнулся. Пить водку, когда на улице плавился от жары асфальт, было равносильно самоубийству, однако желающих усмирить зеленого змия было достаточно. Вот тебе и сентябрь.

Дом Дмитрия Донцула стоял странным образом. Очевидно, когда планировался район, архитекторы чего-то намудрили, а может, выпили лишнего. Дома 16 «а» и 16 «б» стояли рядышком, как им было положено, а вот 16 «в» отсутствовал. Улица тоже не вдохновляла, нося называние Кривой переулок. Обезумевшему от жары Кириллу адрес показался знакомым. Только потом он вспомнил, что так назывался одно из мест обитания легендарного Гарри Поттера. Кирилл долго ходил по округе, боясь признаться самому себе, что Чингачгука из него не получится. Наконец, не выдержав, он решил спросить о доме у прохожих.

С первым попавшимся старичком Кириллу не повезло. Тот долго шамкал губами, стараясь понять, что нужно от него этому молодому человеку. Уяснив, что тот всего-навсего ищет дом с номером 16 «в», старичок сочувственно почмокал губами.

– Э, молодой человек, да вам до него идти и идти надо.

– Понятно, – кивнул Кирилл. – а в какую сторону?

– Да-да, – кивнул старичок и с достоинством удалился. Кирилл обалдело посмотрел ему вслед. За столь ценные сведения старичка захотелось догнать и пнуть под зад. Раздраженно тряхнув головой, Кирилл спросил о загадочном доме у пробегавшего мимо мальчишки, волокущего под мышкой сломанный скейтборд.

– А вон он, за сквером торчит, – охотно пояснил мальчишка, а потом спросил: – Вы из милиции, да?

– С чего ты взял? – поинтересовался Кирилл.

– А от вас ментурой несет, – радостно пояснил пацан. – У меня отец участковым работает, так от него так же пахнет. А еще у вас из-под пиджака кобура торчит.

– Угадал, – усмехнулся Кирилл. – Отец на работе?

– Ага. Вон там отделение, за магазином, если надо. Бабахин его фамилия, Петр Иванович.

Выпалив это, пацан убежал. Кирилл почесал макушку, поправил портупею и застегнул пиджак. Под мышками на бока стекали теплые потные ручейки. В застегнутом пиджаке сразу стало жарче. Кирилл высмотрел тропинку, ведущую через сквер, и устремился к ней.

Сквер принес легкое облегчение. Высокие тополя смыкались над головой, не давая солнцу разгуляться. И хотя солнце все еще нещадно палило землю, под ногами уже шуршала кое-где опавшая пожелтевшая листва. Этот размеренный шорох под ногами всегда действовал на Кирилла как успокоительное средство. Листва была еще влажной, поэтому ее еще не жгли, не сгребали в кучи, да и было ее не так уж много. Большинство листочков были еще зелеными и находились на своих положенных местах.

– Лето быстро пролетело, тополя осыпались. Отошел загар от тела, но остался сифилис, – мрачно продекламировал Кирилл, глядя вверх.

Сквер кончился быстро. Сразу же после выхода из него, Кирилл уперся в облезлую пятиэтажку, построенную еще при Никите Сергеевиче, и носившую его фамилию. Войдя в подъезд, Кирилл ощутил сильный запах дешевых сигарет и кошачьей мочи. В подъезде было сыро и душно, несмотря на то, что окна между этажами были выбиты. На стене кто-то очень остроумный намалевал маркером главный атрибут мужского тела и сделал соответствующую подпись из трех букв. Потолок был загажен жжеными спичками. На давным-давно побеленном потолке красовались отпечатки грязных подошв. Видимо подъезд был единственным местом, где молодежь чувствовала себя в полном порядке.