Минута до полуночи - Дэвид Бальдаччи Страница 54

Ларедо свернул все кусочки салфетки и положил их рядом с солонкой.

– Она действительно не такая. Дениз осталась бы со мной, если бы я лишился всех денег, если бы имел обычную работу, на которой не рисковал бы жизнью. Самое опасное, что делает ее муж – играет в гольф. Гораздо меньше беспокойства.

– А дети?

– Я вижу их раза два в год, когда они приезжают. У меня появляется возможность показать моим детям другую сторону жизни в маленькой квартирке в Вирджинии. – На худом лице Ларедо появилось напряжение. – Факт в том, что теперь они видят в нем отца в большей степени, чем во мне. Такова дьявольская природа. Я превратился в странного дядюшку, который периодически возникает во время встреч, так напрягающих всех, что они не могут дождаться момента, когда те закончатся. Всех, кроме меня, – тихо добавил он.

Пайн опустила взгляд, и одновременно исчезла вся ее агрессия.

– Мне очень жаль, Эдди, – сказала она. – Наверное, с таким трудно справиться.

Ларедо пожал плечами.

– Что посеешь, то и пожнешь, ты же сама понимаешь, – проговорил он.

– Вот так просто?

– Если хочешь, я могу поплакать в пиво, которое намерен заказать за ужином сегодня вечером. Но я бы предпочел выбрать образ стоика. Именно такой путь предлагается в руководстве Бюро.

– Твои сыновья должны лучше тебя узнать. Понять, как ты зарабатываешь на жизнь. Мне ничего не известно про парня из хеджевого фонда. Возможно, он святой. Но он не рискует жизнью ради своей страны, не приносит жертв. В отличие от тех, кто носит наш значок.

– Мои парни знают. Во всяком случае, я так думаю. Может быть, когда они станут старше, мы сможем больше времени проводить вместе.

– Возможно, тогда будет уже поздно.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– А как дела у тебя? Еще не слишком поздно?

– Для чего? – с каменным выражением лица спросила она.

– Сейчас ты могла бы быть номером три в главном управлении, – сказал Ларедо, имея в виду вашингтонский штаб. – Быть может, номером два к тому моменту, когда тебе исполнится сорок. У тебя есть талант. И драйв.

– Но нет желания.

– Я никогда не мог тебя понять. Перед тобой открывались фантастические перспективы, а ты стала одиноким агентом в какой-то глуши, в Аризоне.

– И довольна, как слон.

– Счастье слонов сильно переоценивают.

Пайн не выдержала и улыбнулась.

– Итак, ты знаешь, что я здесь. Почему ты захотел приехать?

– Я думаю, ты и сама знаешь.

– Мне бы хотелось услышать от тебя.

– Я плохо с тобой поступил. Я вел себя, как мистер Самец, старался показать, кто босс, не верил, что женщина может работать в Бюро. Я сделал все, чтобы испортить с тобой отношения. Несмотря на то, что ты сказала, мне кажется, я заставил тебя уехать оттуда, где ты должна находиться. И…

– И?

– И я так и не принес тебе извинения. Я приехал сюда, чтобы произнести эти слова. И я прошу у тебя прощения. Ты не заслужила такого отношения. Во всем виноват только я.

– Ладно.

– Ладно.

Она наклонилась вперед.

– Но я покинула Вашингтонский офис не из-за тебя, Эдди. Да, все, что ты сейчас сказал, соответствует истине. Но не ты заставил меня сбежать и не многие парни, которые думали, будто я с радостью запрыгну к ним в койку.

– Тогда я был счастлив в браке, но даже в противном случае не стал бы так с тобой поступать. Я могу быть ослом, но не такого вида.

– Я ушла из ОПА из-за того, что терпеть не могу толпу. И мне не нравится жизнь в вертикальных коробках. Я люблю открытые пространства. А еще оставаться собой и работать, когда рядом нет бюрократа, который каждую секунду заглядывает мне через плечо. Я никогда не хотела быть номером три, два или один. Я занимаюсь расследованиями и ловлю плохих парней. И все.

– Во всяком случае, честно. – Он наклонился вперед. – Так или иначе, но после развода я воспользовался профессиональной помощью. И это позволило мне четко увидеть многие вещи. Все шло через Бюро. У них есть такая услуга. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Ты об этом знаешь?

– А что?

– Потому что ты уже три раза ездила к Джеймсу Дэниелу Тору.

Пайн заметно напряглась.

– Откуда тебе известно? Проклятье, какое тебе до этого дело?

– Бюро представляет собой малую экосистему.

– Ты не ответил на мой второй вопрос.

– «Сигнал Эмбер» в Колорадо? Преступник, которого ты едва не убила? Ты взяла отпуск, чтобы приехать сюда и разобраться со своим прошлым? Ведь речь идет именно об этом, не так ли? – продолжал задавать вопросы Ларедо.

Пайн отвела взгляд, и на ее лице появилось усталое выражение.

– Очевидно, это стало известно многим.

– Тут нет никакой очевидности. Ты здесь для того, чтобы выяснить, что случилось с твоей сестрой и спасти карьеру. Я хочу, чтобы тебе удалось решить обе задачи: Бюро не должно тебя потерять.

Она откинулась на спинку стула и удивленно на него посмотрела.

– Они и правда тебе очень профессионально помогли. Или ты первоклассный лжец.

– Мне потребовалось некоторое время, но в конце концов я понял все правильно. Но ты так и не ответила на мой вопрос.

Пайн немного помолчала.

– Ты в обоих случаях прав относительно причин, которые меня сюда привели, – заговорила она, и ее голос заметно изменился, словно она думала совсем о другом. – Я знаю одно: время уходит, и больше нельзя тянуть. Если мои слова имеют смысл.

Он кивнул.

– Очень даже имеют.

– У меня появился второй шанс. И я не хочу его потерять.

– Хорошо. Я здесь для того, чтобы расследовать два убийства, но, если тебе потребуется еще одна пара глаз, чтобы узнать, что произошло много лет назад, я с радостью помогу. Я не гений. Просто агент, делающий свою работу.

– Расплата за то, что случилось много лет назад? Чтобы ты мог чувствовать себя лучше? Если это так, то ты не должен. И я не хочу, чтобы ты так поступал.

– Я агент. Ты агент. Мы дали клятву служить и защищать. Это включает всех, в том числе тебя и меня. Мы носим одинаковые значки. Ты хочешь поймать того, кто причинил тебе вред и похитил твою сестру. Это федеральное преступление. Расследуя такие, я зарабатываю на жизнь. Вот почему я здесь. Других причин после того, как я принес тебе свои извинения, нет.

Пайн пристально на него посмотрела.

– Я думаю, ты действительно изменился.

– Мы все меняемся, Этли. К лучшему или худшему. До того момента, пока нас не отправляют в дыру в земле на глубине шести футов.