Синдром Коперника - Анри Лёвенбрюк Страница 53

— Повторяю: это невозможно. Мой клиент под стражей, вы не можете с ним встретиться, и точка.

— Говорю вам, у меня есть сведения… Важнейшие сведения… Которые могут пригодиться во время процесса, и…

— Пусть так, но это ничего не меняет, месье… А теперь, если позволите, у меня есть дела поважнее…

— Он упоминал центр «Матер»? — перебил его я. Адвокат замялся.

— Упоминал, ведь так?

Снова пауза. Сомневаться не приходится. Название кабинета ему знакомо.

— Сожалею, но все сказанное моим клиентом, пока он под стражей, строго конфиденциально. И потом, я даже не знаю, кто вы такой, и не вижу, какое вы имеете отношение к этому делу…

— Я находился в башне во время теракта. Послушайте, скажите ему, что я кое-что знаю о центре «Матер». Просто скажите ему и тогда перезвоните мне.

Он вздохнул, но не отказался. Я дал ему номер своего мобильного.

— Жду вашего звонка, мэтр.

— Ничего не могу вам обещать.

Он отсоединился. Я самодовольно взглянул на Аньес.

— Уверен, что его клиент упоминал центр «Матер». Он явно удивился, когда я произнес это название.

— Значит, мы на верном пути.

На всякий случай я занес телефон и адрес адвоката в свою записную книжку.

Мы с Аньес провели большую часть дня в напрасных поисках новой информации в интернете, когда ближе к вечеру зазвонил мой мобильный. Я нетерпеливо схватил его:

— Алло?

— Это мэтр Блено. Послушайте, я готов с вами встретиться завтра, в понедельник, в одиннадцать утра.

— Не могли бы мы встретиться пораньше, сегодня вечером?

— Нет. Я готов встретиться с вами завтра, если вам действительно есть что мне рассказать.

— Договорились.

— В одиннадцать часов перед Дворцом правосудия.

— Я записал.

Он отсоединился. Я обернулся к Аньес.

— Дай догадаюсь, — сказала она с досадой. — Ты собираешься попросить меня не обращаться в прокуратуру раньше второй половины завтрашнего дня?

Я изобразил смущение:

— Адвокат не может встретиться со мной сегодня… Мы напали на след, Аньес, на стоящий след. Не можем же мы все бросить!

— Это неразумно, Виго! Твое расследование становится опасным…

— Но ведь это ты предложила позвонить адвокату. Я не отступлюсь, когда мы почти у цели.

— Ладно, дело твое! — бросила она устало.

Аньес разрывалась между желанием мне помочь и собственными тревогами, которые угадывались в ее напряженном голосе и взгляде. Мне было стыдно злоупотреблять ее помощью и гостеприимством в столь сложное для нее время. Видимо, она это почувствовала и попыталась отвлечь меня, снова предложив посмотреть фильм… Она приготовила ужин и выбрала из своей видеотеки старую американскую комедию.

Было в этой женщине глубокое и искреннее великодушие, самозабвение, которое меня трогало, хоть я и не мог выразить ей свою благодарность. Не раз, пока мы смотрели фильм, ее рука со сдержанной нежностью сжимала мою. Но ни один из нас не решился зайти дальше этих робких проявлений нежности.

Около одиннадцати зазвонил телефон Аньес. Она ушла к себе в комнату. Ее голос за дверью становился все громче, и вскоре разговор перерос в затянувшийся спор. Я разобрал лишь несколько слов, но и этого хватило, чтобы понять, что звонил ее муж. Несомненно, все обстояло куда серьезнее, чем говорила мне Аньес.

Когда наконец ее голос стих, в квартире повисло тяжелое молчание. Я не осмеливался пошевелиться, хоть и был уверен, что она плачет в одиночестве, бросившись на постель. Я переборол желание пойти к ней, чтобы оказать ей поддержку, в которой она так нуждалась. Но я бы не нашел нужных слов. Ведь я еще так мало ее знал. И однако, я никого не знал так, как эту женщину.

Аньес не вернулась в гостиную. Я лег около часа ночи, встревоженный, молча переживая свое огорчение.