Фонарщик - Энтони О'Нил Страница 52

Если арифметически сложить тонкость обоняния Гроувса («НАДУШЕННОЕ ПИСЬМО»), его осязания («СТЕНЫ БРЕЙЛА») и остроту зрения («СЛЕДЫ НА ПЛОЩАДКЕ ДЛЯ КРИКЕТА»), воспетые им в дневниках и мемуарах, с попытками правонарушителей уйти от возмездия, то нередко выходил арест. Но из всех своих чувств особенно он гордился именно слухом и каждый вечер перед сном усердно чистил и полировал уши, как солдатскую винтовку. Он утверждал, что слышит, как воробей взлетает с плюща, как вор затаил дыхание за наспех закрытой дверью и даже — как теперь — шаги своего коллеги в сапогах на резиновой подошве, который шел к нему по ночным улицам с сообщением чрезвычайной срочности.

Он даже не стал напрягаться, чтобы как следует проснуться. Как в бреду выскочил из постели, как в тумане облился холодной водой, механически оделся, выпил стакан холодного чая и, когда прибыл Прингл, был уже причесан, умыт, надушен и готов к действию.

— Что случилось? — спросил он, открывая дверь до того, как его помощник успел громко постучать.

Прингл, несомненно, удивился невероятным провидческим способностям инспектора.

— Эта… эта Тодд, — сказал он, хватая ртом воздух.

Гроувс нахмурился:

— Что с ней?

— Мне кажется, — с трудом сказал Прингл, — вам лучше посмотреть самому, сэр.

Гроувс поворчал, несколько раздраженный этим драматизмом, но тем не менее обрадовался возможности узнать о развитии событий без искажений. Стараясь не разбудить сестер, он тихо запер за собой дверь и бросил взгляд на гаснущие звезды.

— Ну, тогда пойдемте, — сказал он, тщательно стараясь ничем не выдать свои эмоции, и весьма энергично пустился по Лейт-уок; позади него семенил Прингл. Будто какой-то всемогущий инстинкт тянул его на Кэндлмейкер-рау.

Мысли о коварной Эвелине Тодд не отпускали его весь день. Все началось с телеграммы главного констебля из полиции Монагана, он получил ее сразу же, как прибыл в главное управление:

ГИ ГРОУВСУ ЭДИНБУРГ ГОРОДСКАЯ ПОЛИЦИЯ

Э ТОДД КАНДИДАТ УВОЛЕНА МОНАСТЫРЯ СВ ЛЮДОВИКА 1878 СОВОКУПНОСТЬ СТРАННЫХ ТЕНДЕНЦИЙ АРЕСТ 1881 НАПАДЕНИЕ ПОКЛОННИКА ОПРАВДАНА ВЫСЫЛАЮ ПИСЬМО ГК КАРРЕН

Гроувс как раз пытался разобраться в ней, когда с докладом вошел констебль, разыскавший наконец-то после досконального изучения полицейских отчетов сведения, касающиеся криминальной деятельности Эвелины Тодд. Два года назад — она жила тогда в пансионе на Беллс-уайнд — Тодд была арестована за то, что выпустила попугаев продавщицы птиц с Сент-Джайлс-стрит. В соответствии с ее собственными показаниями в субботу после обеда она шла мимо и смотрела на ряды клеток, набитых апатичными птицами, когда вдруг почувствовала необходимость освободить их из плена. Она точно не помнила, что случилось потом, по продавщица — горбатая старуха лет шестидесяти, неотъемлемая принадлежность квартала — утверждала, что девушка методично отпирала дверцы всех клеток, «в животной ярости» вытряхивала клетки и «ее невозможно было оттащить никакими силами», пока все ее бесценные птицы — «радужные попугайчики» — не разлетелись в дымном небе.

Приведенная в полицейский суд Эвелина являла собой картину искреннего раскаяния, полностью признавая содеянное, и изъявила желание компенсировать ущерб. Было отмечено, что ее акция по орнитологической эмансипации имела незначительные последствия: попугаи всего лишь загадили замерзшие булыжники мостовой, а городские кошки возвращались домой с какими-то непонятными разноцветными клубочками. Известный своей снисходительностью городской судья Райан учел состояние Эвелины и все обстоятельства дела и, отметив, что задержанной двигала не жажда личной наживы, повелел ей выплатить два фунта в порядке возмещения ущерба продавщице птиц и пять шиллингов в качестве залога за дальнейшее поведение или же отбыть пять дней в заключении. Сама Эвелина заявила судье, что добровольно внесет еще пять шиллингов в кассу для бедных церкви Святого Патрика.