Гедеон - Расселл Эндрюс Страница 51

— Я не жадный, — сказал Гарри, — и рассчитал, что сумма достаточно велика для меня, но слишком мала для того, чтобы вы стали меня преследовать.

— Жаль, что вы решили перейти на другую сторону, — произнес Линдсей. — Вы могли бы быть весьма полезны.

— Я не переходил на другую сторону, — возразил Гарри. — Есть только одна сторона. И всегда была. Моя. Деньги нужны к завтрашнему дню.

— Вы их получите минут через тридцать. Через час точно. Если дадите свой номер телефона, я позвоню, как только все будет сделано.

— Я сам позвоню, — ответил Гарри. — Через час.

Не сказав больше ни слова, он повесил трубку.

Гарри думал, что страх исчезнет, как только разговор закончится. Но он ошибся. Страх поселился внутри его, сжимая внутренности мертвой хваткой. Гарри никак не удавалось избавиться от страха, и это было странным. Он не привык бояться. Вообще-то, насколько Гарри помнил, он боялся всего лишь три раза в жизни.

Впервые Гарри узнал, что такое страх, когда ему было девять лет. Он тогда жил в городе Буффало, штат Нью-Йорк, и его лучший друг, Тимми Макгирк, со своей семьей переезжал на Гавайи. Отца Тимми, кадрового офицера, перевели туда служить. Все в школе страшно завидовали Тимми. Все, кроме Гарри. Гарри был в отчаянии. Он расплакался, когда друг сообщил ему о том, что скоро уедет. Тимми утешал его как мог, приглашал погостить, обещая, что они вместе будут заниматься серфингом. «Послушай, может, ты даже научишься танцевать хула!» — сказал он, ткнув Гарри кулаком в грудь, и рассмеялся.

Маленький Гарри Вагнер так и не смог попасть на Гавайи. И Тимоти Макгирк тоже. Самолет, в котором летел Тим со своей младшей сестрой и родителями, потерпел крушение и упал в Тихий океан примерно за полчаса до приземления в Гонолулу. В хвосте самолета произошло короткое замыкание, и в считанные секунды воздушное судно превратилось в огненный ад. В газетах писали, что к моменту, когда пылающая громадина рухнула в воду, никого из пассажиров не осталось в живых. Все задохнулись и сгорели.

После этого Гарри начал бояться летать. Боялся упасть. Жил в постоянном страхе. Когда он смотрел вниз с верхнего этажа здания, то обливался холодным потом и у него дрожали колени. Если его семья проезжала через мост, он крепко зажмуривал глаза, скорчившись на полу машины. Иногда на уроках он не слышал голоса учителя, потому что его воображение рисовало картину — огромный реактивный самолет, который падает все быстрее и быстрее, а затем…

А затем ничего.

Со временем Гарри научился преодолевать страх, но не полностью. И тогда он заставил себя записаться в летную школу. Вагнер тогда учился в университете штата Нью-Йорк в городе Бингемтон. Он нашел подработку в круглосуточной закусочной, чтобы платить за летные уроки, — бросал замороженный картофель в котлы с кипящим жиром. Хотя в воздухе Гарри действовал технически безукоризненно, каждый раз, когда он садился за рычаги управления двухмоторной «сессны», его охватывал ужас. Его инструктор, мужчина лет тридцати пяти по имени Ригни, был потрясающе красив. Всегда загорелый, даже среди зимы, с ослепительной белизны зубами, он улыбался дерзко и одновременно чарующе. Гарри благоговел перед летчиком, который во время полетов щедро потчевал юношу рассказами о своей зимней работе. Каждый год в декабре Ригни паковал вещи, отправлялся на Карибы, где занимался чартерными перевозками, доставляя кого угодно и что угодно с острова на остров. Он говорил, что эти четыре месяца полны полетов, солнца и секса, а что может быть лучше этих радостей жизни? Гарри слушал истории инструктора, вцепившись потными ладонями в рычаги управления, отчаянно желая, чтобы Ригни заметил его и сказал, что у него получается. Гарри мечтал понравиться Ригни, но еще больше ему хотелось вернуться вниз, в безопасность, выбраться, к чертовой матери, из проклятых облаков и почувствовать твердую почву под ватными от страха ногами. Ригни уловил боязнь ученика и всегда сопровождал его, даже когда тот налетал положенное число часов. Но Гарри настаивал, а у инструктора не было других причин запрещать Вагнеру одиночные полеты, кроме собственного чутья.

Гарри считал, что Ригни уловил не только его страх. Он полагал, что в глубине души, под маской дерзкой улыбки и циничного взгляда, инструктор знает про него все. Гарри думал, что Ригни обладает способностью проникать взглядом в его душу и видеть его насквозь. Понимать, что на самом деле нужно Гарри. Знать, кто он такой.

Гарри начал следить за инструктором в свободные от работы дни. Осторожно, наблюдая за Ригни только издали. Будучи уверенным, что инструктор ничего не заподозрит, Гарри наловчился ходить за ним почти незаметно. Он следовал за Ригни квартал за кварталом, ныряя в подъезды и прячась за прохожими, когда тот оборачивался. Вагнер сумел узнать даже адрес инструктора и иногда приходил к его дому по ночам. Он сидел, затаившись, в кустах и глядел в освещенные окна. Иногда Гарри влезал на огромный клен, росший перед домом, и прятался в ветвях, подсматривая. В квартире всегда были женщины, молодые и красивые, которые с готовностью смеялись над каждой репликой Ригни и стонали от удовольствия, когда тот их целовал. Иногда инструктор подходил к окну, и тогда очередная подружка просила его вернуться в постель. Но Ригни стоял, пристально всматриваясь во двор, и Гарри замирал от страха, что инструктор вот-вот его заметит. Однажды Ригни простоял так целых пятнадцать минут, его обнаженное тело четко вырисовывалось в свете ночной лампы. Юноша съежился за ветками дерева, взмокнув от страха и мечтая исчезнуть, слиться с камуфляжем листвы. Потом Ригни, рассмеявшись, отошел от окна и прыгнул обратно в постель к обиженно надувшей губы партнерше.

За день до первого самостоятельного полета Гарри инструктор решил в последний раз подняться вместе с ним в небо. Гарри неделю не спал и почти столько же не ел. Уже больше месяца перед каждым занятием Вагнер шел в мужской туалет в маленьком аэропорту, и там его тело сотрясали позывы рвоты, такие сильные, что казалось, еще немного, и из горла в проржавевшую раковину хлынет кровь.

Когда они поднялись вместе в последний раз, Ригни вел себя непривычно тихо. Ни скабрезной болтовни о красотках в бикини, ни веселых историй про полеты после трех мартини и про отсосы прямо в пилотском кресле. Он сказал ученику, что хочет сымитировать завтрашний одиночный полет, хочет, чтобы Гарри почувствовал себя так, словно в кабине никого больше нет. Совсем немного, и самолет набрал высоту, внутри был слышен только ровный, успокаивающий гул двигателей. Как обычно, мысли Гарри вернулись в прошлое, картина горящего лайнера вновь предстала перед его мысленным взором. Пробираясь между пушистых облаков, глядя вниз на дома, дороги и мосты, такие неправдоподобно крошечные, Гарри стискивал рычаги управления и мечтал о том, чтобы пытка закончилась и он снова ступил на твердую почву.

Только в этот раз все оказалось не так просто.

На высоте три тысячи метров, когда до конца двухчасового полета оставалось не более получаса, Ригни протянул руку и стал уменьшать обороты правого двигателя.

— Что вы делаете? — выдавил Гарри сквозь стиснутые зубы.