Код Вавилона - Уве Шомбург Страница 51

Когда они добрались до острова Св. Гонората, он от причала сразу же свернул налево, тогда как туристы направились прямиком к монастырю. Под сенью сосен он шел к восточному краю острова, который тянулся километра на полтора в длину и метров на пятьсот в ширину; море по левую руку сияло лазурью.

Через некоторое время он вышел на поляну, где стояла маленькая часовня. Она была сложена из камня, а кровля состояла из прочно сцементированных пустотелых кирпичей. Могучие каменные плиты образовывали раму и порог приземистой двери, которая казалась заброшенной. Деревянные доски ее потемнели до черноты. На стыках образовались щели. Дверь была заперта, и замок проржавел.

— Что, отыскала дорогу грешная душа? — Дородная фигура патера выступила из-за стены, обращенной к морю. Его светло-серая ряса отчетливо выделялась на темном фоне деревьев.

Дюфур шагнул к брату Иерониму, который любовно оглядывал фасад.

— Я обещал аббату отреставрировать часовню Де ла Трините во благо Господа. Это последнее задание, которое я себе предписал.

Они обошли часовню кругом, на восточной стороне она принимала форму трех полукружий с маленькими окнами, напоминая очертания клеверного листа.

— Но она не в таком уж плохом состоянии. — Дюфур и в оконных проемах заметил полые кирпичи, прикрывавшие грязные стекла.

— Это верно. Из семи часовен на острове эта еще относительно хорошо сохранилась. Св. Капре на другом краю острова был отреставрирован в 1993 году. И св. Совье реставрация намного нужнее. Но часовня большая, она мне не по силам.

На южной, длинной, стороне находилась еще одна дверь, такая же щелястая и старая, как на фасаде. В руке у Иеронима вдруг оказался большой ключ, и он отпер ее.

— Почему здесь? — Дюфур не спешил войти в полутьму часовни вслед за Иеронимом. — Это же кладбищенская часовня.

— Куда как кстати. На тебе запах смерти. Ты убил! Вы убили!

Дюфур смущенно молчал.

Его взгляд скользил по неровному каменному полу, на котором стояло несколько деревянных скамей. Справа, в круглой стороне часовни, выделялся светлый каменный блок высотой до пояса с рельефно вырезанным крестом. Этот узкий крест был единственным украшением, указывающим на христианское предназначение часовни.

— Жак, я вызвал тебя сюда, чтобы поговорить. Ты знаешь о чем?

— То был несчастный случай! — устало сказал Дюфур.

— Не лги! — Иероним перешел почти на шепот. В сумеречном свете часовни Дюфур различал лишь общие очертания головы патера. Лицо было скрыто тенью. — Разве я не преподал тебе в юности Божьи заповеди? И разве ты не дал обет их придерживаться? Как же бес тебя попутал?

Патер Иероним в юности наставлял его на путь истины и принимал у него первую исповедь. Даже будучи призван в епископскую резиденцию, патер не упускал из виду молодого Дюфура. Но потом Иеронима отослали в Рим, и их связь надолго прервалась.

— Бес меня не попутал!

— Не перечь мне! — неожиданно прикрикнул патер Иероним. — Мне лучше знать. Я провожал этого молодого человека на его последнем пути к Богу, а вы с шефом в это время разглядывали под микроскопом пробы. Если бы я знал, какие вы жалкие!.. Вы надругались надо мной. Ты надо мной надругался!

Дюфур опустил голову и молчал. Когда он узнал неотвратимое, то попросил патера о помощи: исповедать умирающего.

Патер Иероним вернулся из Рима полгода назад и нашел прибежище в монастыре цистерианцев, среди тридцати братьев. Монастырь стоял на обращенной к морю стороне острова и считался одним из первых монастырских сооружений вообще. Три месяца назад они случайно встретились в их родном местечке Коллобриер, и после этого Дюфур уже однажды приезжал сюда к священнику.

— Я не хотел, чтобы Майк Гилфорт умер без церковного благословения. Последняя услуга…

— Лучше бы ты оказал услугу Богу! А ты, наоборот, помогаешь нести в мир безбожие! Зачем ты совершаешь прегрешения против Божьего творения? — громким голосом взывал священник в полутьме часовни. — Жак, да веруешь ли ты еще?

— Верую.

— Сомневаюсь, Жак. Я сомневаюсь в тебе. — Патер исторг глубокий вздох: — Жак, я много лет работал в Риме, и мне там пришлось заниматься многими вещами. В том числе и генетикой. Жак, ты продал душу дьяволу!

— Я хочу помогать, я хочу открывать, исследовать, изучать, почему все так, как есть…

— Ложь!

— Чистая правда!..

— Не что иное, как ложь!

— Патер, умоляю… Мы считаем, что нашли способ и сможем успешно применить энзима теломеразу в регенерации печени.

Монах удивленно смотрел на него.

— Теломеразу? — покачал он головой. — Насколько я припоминаю, это энзим, который восстанавливает теломеры на концах хромосом или удлиняет концы, если они укоротились.

— Откуда?.. — Дюфур смолк на полуслове, потому что Иероним перебил его:

— Я же сказал, что в Риме мне пришлось заниматься и генетикой…

«И намного больше, чем ты можешь себе представить», мысленно закончил фразу Иероним.

Дюфур кивнул:

— На концах у хромосом есть теломеры, да. Это повторения определенных пар оснований. Концы хромосом — это места, где начинается клеточное деление. Теломеры защищают концы хромосом наподобие колпачков, чтобы при клеточном делении они не слипались с другими. У человека на концах хромосом несколько тысяч таких пар оснований — то больше, то меньше, в зависимости от рода тканей. При каждом делении клетки, то есть при обновлении клеток, человек теряет несколько этих пар оснований, и концы хромосом укорачиваются. Когда эти пары оснований на конце хромосомы израсходованы, клеточное деление прекращается.

— У кого теломеры изначально длиннее, тот дольше живет, ибо его клетки могут делиться большее число раз. Я знаю это научное положение.

— Однако есть энзим, который эти укороченные теломеры на концах хромосом снова удлиняет или может задержать их укорачивание. Теломераза. Этот энзим действует так, что теломеры никогда не достигают той точки, где они настолько коротки, что деление клеток останавливается. Старение исключается, клетки продолжают делиться дальше.

— Энзим бессмертия, — буркнул патер Иероним, внимательно следивший за научными исследованиями. Когда в печати появились первые упоминания об этом, по Ватикану поползли сомнения, словно тот змей грехопадения по саду Эдема.

— Но и энзим смерти тоже. — Дюфур вздохнул: — В восьмидесяти-девяноста процентах всех раковых клеток работает этот энзим. Он преодолевает естественную смерть клеток и обеспечивает раковым клеткам возможность бесконечно расти и тем самым убивать организм. Однако с некоторых пор ведутся эксперименты, в которых клетки, обработанные энзимом, не стареют к ожидаемому моменту времени, но и не образуют опухоли. Теперь мы знаем, что у клеток опухоли теломеры очень коротки и что раковые клетки растут потому, что могут активировать теломеразу и поддерживать теломеры в постоянстве. Раковые клетки отмирают, как только лишаются этой способности. Конечно же, требуется комбинация многих факторов, чтобы теломераза вызвала рак. Из этого мы и исходим.