Присяжные обречены - Кэрол О’Коннелл Страница 50

Глядя со спины, Чарльз не заметил в осанке доктора никаких отклонений: дефект спины хорошо скрывала волна длинных темных волос. Когда же Джоанна повернулась боком, чтобы Чарльз наполнил ее бокал вином, горб стал значительно заметнее. Чарльз знал, что Рикер видит ее другими глазами: для него Джоанна была идеальной женщиной, лишенной изъянов. Она обладала умом, и ее огромные карие глаза, теплые и глубокие, проникали в душу. У Джоанны были глаза целителя. Чарльз приятно удивился, обнаружив у своего друга прекрасный вкус к женщинам. От вина пробудилась поэтическая сторона его души и, следуя ей, Чарльз сравнил Джоанну с букетом роз, хотя от нее исходил более сдержанный аромат. Находясь в комнате, Джоанна наполняла ее своим теплом и присутствием, как цветы – ароматом.

Появилась Мэллори – цветы дрогнули и закрылись.

– Примите соболезнования по поводу смерти вашего друга, мистера Макферсона, – произнес Чарльз. – Вы ведь общались с ним и после судебного процесса?

Доктор Аполло кивнула.

Чарльз посмотрел на Мэллори, оценившую его прямоту. Она залпом осушила бокал. Сегодня все сдерживающие рефлексы ей, похоже, отказали, и Мэллори превысила свой привычный лимит в один бокал. Рикер же, наоборот, едва притронулся к вину, что было на него не похоже. Очень странно. Вечер обещает быть интересным.

Доктор Аполло извинилась и направилась в кухню. В конце концов все переходили туда, но вряд ли в этом была причина на этот раз. Наблюдая за доктором, Чарльз отметил про себя, что Джоанна всегда старается уйти из помещения, в которое вошла Мэллори. Он подлил вина в бокал Рикера и вернулся на кухню, где и нашел доктора – она очищала листья салата. Его блаженная улыбка постоянно наполняла окружающих людей ощущением счастья, вот и сейчас Джоанна посмотрела на него и тоже улыбнулась.

Так они работали рука об руку в тишине, шинкуя овощи, пока Чарльз не решился снова поднять вопрос, так заботивший Рикера, – о безопасности ее гостиницы.

– Мой дом – ваш дом. У меня есть две комнаты для гостей, места полно, уверяю вас.

– Спасибо, но будет лучше, если я вернусь в «Челси».

– Здесь абсолютно тихо, – сказал Чарльз. – Тройные рамы, очень толстые стены. Можно стрелять из пушки, и соседи ничего не услышат. Поэтому, если вы любите смотреть допоздна телевизор или слушать музыку…

– Я мечтаю только о том, чтобы хорошенько выспаться.

– Мне сказали, у вас есть кот. Если вы беспокоитесь о нем, то все в порядке, я отлично лажу с животными.

– Нет, – ответила Джоанна, – Гам не любит чужих. Он предпочитает знакомую обстановку. Нам двоим будет лучше в гостинице.

– Она права, – Мэллори стояла на пороге. – Твои стены слишком толстые. Если Косарь начнет шинковать доктора в комнате для гостей, ты не услышишь ничего. Я останусь с ней в гостинице сегодня.

Мэллори не предлагала, а объявляла о своих намерениях, и Джоанна не испытывала большого энтузиазма по этому поводу – улыбка исчезла с ее лица.

Мэллори стояла у полки со специями, с отсутствующим видом поправляя баночки, чтобы они стояли ровно, этикетка к этикетке. Доктор следила за ней с искренним интересом. Что она подумает об этой маниакальной склонности к аккуратности? Чарльзу вдруг захотелось защитить Мэллори, словно она стояла там, такая уязвимая, выставляя напоказ свои слабости. Интересно, что еще замечала доктор и насколько она была близка к опасной правде? А если она догадается, то как поступит?

В кухню вошел Рикер. Чарльз заметил, как блестят его глаза – вовсе не под влиянием вина.

– Я проголодался, – заявил он.

Ужин был подан без лишних церемоний, если не считать зажженной свечи посередине стола. Рикер, казалось, не замечал напряжения, возникшего между двумя женщинами; он занял место напротив Джоанны Аполло, словно она была единственной за столом. На лице Рикера читалась удовлетворенность – от обычного отрешенного выражения не осталось и следа. Впервые за многие месяцы он был по-настоящему счастлив. И причиной тому была Джоанна, за что Чарльз был ей глубоко признателен.

Свеча наполовину сгорела, и они уже доедали последнее блюдо, когда речь зашла об адвокатах.

– Это удивительная дилемма для Американского союза гражданских свобод, – сказал Чарльз.

Джоанна кивнула.

– Они словно всегда выбирают дела, которые порочат их доброе имя, но на этот раз переплюнули самих себя. Судебная система – это смысл их существования, но здесь они помогают Иэну Зэкери разрушить эту систему.

– Им можно только посочувствовать, – согласился Чарльз.

– Эй, – вмешался Рикер, – они же адвокаты, – эта содержательная реплика, очевидно, должна была означать, что, в каком бы затруднительном положении ни находились адвокаты по правам человека, они это заслужили.

Чарльз занялся приготовлением десерта – бананов фламбе. [7]Его удивляло, почему Мэллори была единственной, кто не обращался к Джоанне Аполло по имени. Закончив с десертом и поставив пылающие бананы перед гостями, Чарльз решил, что она профессионально держится на расстоянии от этой женщины. Возможно, Мэллори сомневалась, что доктору удастся выжить. Однако было и еще одно объяснение, столь же правдоподобное: Мэллори не любила делить своих друзей с кем-либо. Чарльз остановился на последнем.

Тонкая мелодия мобильного телефона прервала его мысли. Убежденный луддит, Чарльз остался сидеть, тогда как остальные потянулись за своими сотовыми. Это был телефон Мэллори. Она поднялась из-за стола, чтобы поговорить без свидетелей в другой комнате.

– Звонил Иэн Зэкери, – сказала она, вернувшись. – Его выпустили под залог. Он хочет встретиться сегодня.

Рикеру явно пришлась не по душе эта новость, он посмотрел на часы:

– Они разрешат ему вернуться в эфир?

– Сегодня нет, – ответила Мэллори. – Он отстранен от эфира до завтрашнего слушанья. Это даст нам хоть какое-то время. Даже если он напал на след присяжного, он не сможет раскрыть его координаты, пока не вернется в эфир. Так что у нас двадцать четыре часа, чтобы найти самого Косаря или его жертву, – Мэллори склонилась над Джоанной. – Есть идеи, где нам начать искать?

Джоанна опустила голову и не проронила ни слова.

– Хорошо, доктор. Вернемся к этому позже, – Мэллори развернулась и направилась к двери. – Чарльз отвезет тебя в гостиницу, – уже взявшись за дверь, она добавила: – А потом подъеду я.

Последнее замечание прозвучало как угроза.

– Я поеду с тобой, – сказал Рикер.

Мэллори раздраженно обернулась, очевидно, желая сказать, что его услуги не требуются, и только тут заметила, что Рикер обращался не к ней. Он смотрел на Джоанну Аполло. Лишь на мгновение у Мэллори в глазах что-то промелькнуло, но она быстро овладела собой, и ее лицо приняло обычное надменное выражение. Этот момент уловил один Чарльз – Мэллори чувствовала себя брошенной.