Шесть дней Кондора - Джеймс Грейди Страница 5

К тому времени, когда Уолтер в десять часов утра доложил о происходящем доктору Лаппе, Малькольм уже почти закончил красить одну из стен своего кабинета в ярко-красный цвет пожарной машины. Ошеломленный доктор Лаппе молча сидел, в то время как Малькольм с самым невинным видом объяснял ему свой новейший способ, как «впустить солнце» в рабочую обстановку.

Когда еще два аналитика внезапно ворвались в кабинет и начали громко выражать свое одобрение, «добрый доктор» задумчиво заметил, что, пожалуй, Малькольм был прав, когда решил придать более яркий и свежий вид своей внешности, однако вряд ли следует распространять подобный метод на служебное помещение. Малькольм не замедлил выразить свое искреннее согласие с этим мнением. Краска и кисти отправились на третий этаж в кладовку. Костюм же и галстук Малькольма снова исчезли. Доктор Лаппе счел более разумным отступить перед бунтом отдельной личности, чем оказаться перед лицом массового восстания против правительственной собственности.

Малькольм вздохнул, прежде чем вернуться к описанию классического метода Джона Диксона Карра по созданию ситуации «закрытых дверей».

Между тем Хейдеггер был занят делом. Он воспринял совет Малькольма по поводу визита к доктору Лаппе, но был слишком запуган, чтобы попытаться скрыть обнаруженную ошибку от руководства. Кроме того, он понимал также, что если ему удастся сделать удачный ход и добиться успеха в прояснении этой запутанной ситуации или, по крайней мере, хотя бы доказать, что он может вполне ответственно подходить к решению сложной проблемы, то в этом случае шансы на восстановление благосклонного к нему отношения руководства значительно возрастут. В результате из-за своей амбиции и панического страха (что всегда является плохим сочетанием) Хейдеггер и совершил роковую ошибку.

Он написал короткую служебную записку на имя начальника отдела 17. В тщательно подобранных и завуалированных, но вместе с тем наводящих на размышление выражениях он изложил все факты этого дела точно так же, как он рассказал о них Малькольму. Все служебные записки обычно визируются доктором Лаппе, хотя известны и случаи исключений из этого правила. Если бы Хейдеггер придерживался установленного порядка нормального прохождения документов, все было бы превосходно, так как доктор Лаппе никогда бы не разрешил пустить по начальству служебную записку, содержащую критические выводы в отношении работы его секции. Хейдеггер, понимая это, лично положил конверт с запиской в мешок для отправки документов.

Два раза в день, в полдень и вечером, две автомашины с вооруженной охраной объезжают все подразделения ЦРУ, расположенные в Вашингтоне и его окрестностях. Они забирают внутреннюю корреспонденцию, которая затем отправляется за восемь миль в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, где она сортируется для доставки адресатам. Служебная записка Рича ушла с очередным рейсом в полдень.

Странная и совершенно необычная история произошла затем со служебной запиской Рича. Как и вся входящая и исходящая корреспонденция «Американского литературно-исторического общества», служебная записка исчезла из экспедиции еще до начала сортировки почты и вскоре появилась в просторном кабинете восточного крыла здания на столе у человека, страдающего астмой. Человек этот прочел записку дважды, один раз быстро, а затем еще раз очень и очень медленно. Он вышел из кабинета и принял необходимые меры к тому, чтобы все «дела» с документами, имеющими отношение как к работе, так и к сотрудникам общества, исчезли из картотеки. Затем он вернулся в кабинет и договорился с кем-то по телефону о встрече на проходившей в то время выставке изобразительного искусства. После этого, сказавшись больным, он сел в автобус и отправился в город. В пределах часа он уже был занят оживленной беседой с человеком представительной внешности, который, судя по всему, мог бы быть и банкиром. Они беседовали, медленно прогуливаясь вдоль Пенсильвания-авеню.

Вечером этого же дня человек представительной внешности встретился еще с одним человеком, на этот раз в шумном и переполненном баре «Клайд», расположенном в районе Джорджтауна, который регулярно посещается обитателями Капитолийского холма. Они также совершили прогулку, время от времени останавливаясь и разглядывая отражения в витринах магазинов. Внешность второго человека тоже была представительной, хотя для более точной характеристики, пожалуй, следовало бы определить ее как «впечатляющую» или же «поразительную». Что-то в его глазах подсказывало, что он наверняка не был банкиром. Он слушал, в то время как первый человек говорил.

– Боюсь, что у нас возникла небольшая проблема.

– Правда?

– Да. Уэзерби перехватил сегодня вот это. – И передал второму человеку служебную записку Хейдеггера. Второй человек прочел ее только один раз.

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду.

– Я знал, что вы сразу поймете. Мы действительно должны позаботиться об этом, и немедленно.

– Я приму все необходимые меры.

– Разумеется.

– Вы понимаете, что, кроме этого, – сказал второй человек, помахав служебной запиской Хейдеггера, – могут возникнуть и другие «осложнения», о которых также, возможно, придется позаботиться.

– Да, конечно. Мне очень жаль, но это неизбежно.

Второй человек понимающе кивнул головой в знак согласия и приготовился слушать дальше.

– Мы должны быть совершенно уверены, абсолютно уверены в том, что касается этих «осложнений».

Второй человек вновь кивнул, ожидая продолжения.

– Есть еще один момент. Это быстрота. Время является абсолютно существенным фактором. Поэтому действуйте, исходя из этой предпосылки.

Второй человек задумался на несколько секунд и затем сказал:

– Излишняя торопливость может стать причиной… поспешных и неверных действий.

Первый человек вручил ему портфель с «исчезнувшими» документами общества и сказал:

– Делайте то, что требует от вас долг.

После этого они расстались, кивнув друг другу на прощанье. Первый человек прошел пешком четыре квартала и повернул за угол, прежде чем сесть в такси.

Он был доволен, что встреча окончилась. Второй человек смотрел некоторое время ему вслед, потом подождал еще несколько минут, внимательно изучая проходящих мимо людей, затем направился в бар и позвонил кому-то по телефону…

В 3.15 ночи Хейдеггер отодвинул защелку дверного замка на стук якобы полицейских. Открыв дверь, он, однако, увидел двух мужчин, одетых в штатское, которые улыбались ему. Один из них был очень высокий и болезненно худой. Второй был весьма впечатляющей внешности, но если бы вы заглянули в его глаза, то могли бы сказать, что он ни в коем случае не был банкиром.

Двое вошли внутрь и захлопнули за собой дверь.