Комната лжи - Саймон Лелич Страница 5

И она отвлекла дочь тарелкой с печеньем.

Идеальный день. Самый счастливый за то время, которое Сюзанна привыкла называть «Жизнь. Часть вторая».

Только она и Эмили. Наедине. Ни единого прохожего, кто бы взглядом выдал, что знает, кто они такие. И никаких воображаемых осуждающих взглядов, которые уже давно ее тревожили не меньше. Даже больше, сказала бы ее консультант. Патти Муркок. Их познакомила кризисный психолог, консультировавшая Сюзанну, она-то и привела женщину в сегодняшнюю деятельность. Два, уже три года Патти была для Сюзанны наставником, поверенным, другом. Наверное, единственная подруга Сюзанны за всю жизнь. Есть еще Рут, конечно, но как бы Сюзанна ни обожала Рут, между ними навсегда останется тайна, которая по оплошности превратилась в ложь и, по мнению Сюзанны, свела их отношения к иллюзии. Световому шоу. Красивому, но бесплотному. И она уверена, что рано или поздно этому наступит конец.

Тот день. Идеальный день для нее и Эмили. Прогулка по пляжу, пончики с сахарной посыпкой на пирсе. Они болтали. Просто болтали. Эмили десять, и скоро, Сюзанна точно знала (до боли остро осознавала), она будет стесняться разговоров с матерью. Но в тот день она была словоохотлива, весела и открыта. Отвечала на все вопросы, смеялась и улыбалась.

Это был настоящий диалог. Эмили тоже спрашивала, ей, казалось, искренне интересно, что может рассказать Сюзанна. Глупости, но Сюзанне разговор доставлял огромное удовольствие. Тогда она не чувствовала себя глупо. Наоборот, кульминация всего, что может сделать родитель. Говорить с ребенком. Слушать. Любить и уделять безраздельное внимание.

– Ты знаешь Бога? – внезапно спросила Эмили, меняя тему после беседы об американских горках – так только десятилетки умеют.

Сюзанна в этот момент отхлебывала у дочки колу, которую они купили к пончикам. И вопрос (или утверждение?) дочки застал ее врасплох, так что она едва не поперхнулась.

– Да, – ответила она наконец, сглатывая и проводя пальцем по подбородку. – Но не лично.

Шутка так себе, типичная шутка мамы, но Эмили, о чудо, засмеялась.

– Ну маам, – с упреком сказала она.

– Так что там с Богом? – спросила Сюзанна, слегка хмурясь, чтобы скрыть огонек в глазах, опасаясь, что Эмили неправильно его поймет.

– Ты веришь, что Она существует?

Сюзанне снова пришлось сдерживать улыбку.

– Она?

– Конечно. Ну, или Он.

– Ну… – Честно было бы ответить нет. Она очень хотела верить и после рождения Эмили даже подумывала об этом, но в конечном счете не смогла позволить себе этот самообман. – Возможно. Многие в этом не сомневаются.

– Но ты не согласна. Ты не веришь, что Она существует.

Принцип Сюзанны всегда оставаться честной не дал ей увильнуть, да Эмили уже и сама разгадала ответ.

– Нет, не верю. Но если Бог существует, я готова поставить на то, что Он мужчина.

Они неторопливо шли, и Эмили искоса взглянула на нее.

– Что это значит?

Сюзанна покачала головой.

– Ничего, родная. Просто шутка, вот и все. Не очень хорошая.

Обычно Эмили заставила бы маму объяснить, разобрать по полочкам, чтобы во всем досконально разобраться. Видимо, сейчас Эмили думала о высших материях.

– А если Она действительно существует?

Что-то в голосе Эмили заставило ее нахмуриться. Страх? Не совсем. Но точно волнение.

– О чем ты? – спросила Сюзанна.

Эмили не сразу ответила.

– Эмили? Тебя что-то беспокоит?

Дочь покачала головой.

– Не беспокоит, не совсем.

– Что же тогда?

– Мне будет жаль, только и всего. Если Бог существует и в Нее никто не верит. Ну, не совсем никто. Но очень многие. Понимаешь?

Сюзанна остановилась и повернулась к дочке. Легкий ветерок пролетел по пирсу, и ей пришлось собрать волосы, чтобы они не попадали в глаза.

– Тебе жаль? Бога?

Эмили тоже остановилась. Она не то неодобрительно сдвинула брови, не то прищурилась на солнце.

– Ну да. И мне немного грустно. Ей, должно быть, одиноко. Не правда ли? Если ты Бог, а в тебя никто не верит?

Как же Сюзанна ее любила. Ха! Чем не текст для молитвы, утверждение, в которое Сюзанна верила. Я люблю тебя, Эмили. В тебя я верю.

– Не надо жалеть Бога, дорогая, – сказала Сюзанна. – Думаю, если Бог существует, Она должна быть вполне довольна собой.

– Благодаря миру?

– Что?

– Бог довольна собой благодаря миру. Потому что в нем столько всего классного. Ты это имела в виду?

– Ну… – Вообще-то, нет. Но если на то пошло, будет ли считаться ложью, если Сюзанна согласится? – Я имела в виду, – она прочистила горло и отошла в сторону, – быть Богом, наверное, классно, и поэтому она должна быть счастлива. Знаешь, она может повелевать молниями. Люди поклоняются ей каждое воскресенье. Живет на облаке. – Она посмотрела вниз, а Эмили снова усмехнулась.

– Но я думаю, что ты права, – продолжила Сюзанна. – Я согласна, что если Бог существует, то она, безусловно, может собой гордиться. В мире много неприятных вещей, но также и очень много прекрасного. – Сюзанна взяла дочь за руку, почувствовала, как пальцы Эмили обвили ее ладонь. – Часто… Об этом очень легко позабыть.

Они прошли шесть-семь шагов молча. Потом Сюзанна заметила, что дочь улыбается.

– Ты говорила «Она», – с триумфом, но немного робко заявила Эмили.

– Ха. – Сюзанна повернула лицо к ветру, стерла ладонью проступившую слезу. – Так и есть, – сказала она, повернувшись обратно, и крепче сжала руку дочери.

Наоборот. Упадок. Худший день, по крайней мере со времен «Сюзанны, часть первая».

На самом деле все выплеснулось в одно-единственное происшествие. Где они были? В торговом центре, кажется. Подробности их прогулки стерлись из памяти как несущественные. Они были наедине, она и Эмили, только на этот раз Эмили в коляске. Ей три месяца, две недели и четыре дня. Сюзанна потом уже посчитала. Вспомнит ли она? Для Сюзанны это было самое важное. С одной стороны, это было бы чудом, ее собственное воспоминание из самых ранних относится к четырем годам (сидит на водном катамаране с отцом, а мороженое капает на колени). Но говорят же, что на детей влияют события, происходящие, даже пока они еще в утробе. Говорят, личность ребенка в целом формирует их опыт в первые несколько месяцев жизни. А значит, в памяти Эмили точно что-то останется, даже если глубоко в подсознании.

Она была совершенно не готова, в этом дело. Она думала, все закончилось. Думала, все худшее уже позади, все прошло, а значит, и мир движется вперед. Такие выводы делают нас с тобой идиотами. Нил очень любил так говорить. Хотя были еще: под конец дня, и хуже всего – что будет, то будет: эти четыре слова как нельзя точно описывали суть его жизненной философии. Просто выраженное в словах пожатие плечами, и из-за него Сюзанне каждый раз хотелось что-нибудь швырнуть.