Последняя инстанция - Патрисия Корнуэлл Страница 49

— Однако вы принадлежите к этому могущественному клану. Кто вы им? Сын Тьерри Шандонне?

— Да.

— У вас есть братья или сестры?

— У меня был брат, Томас.

— Был?

— Да, он мертв. И вам это прекрасно известно. Поэтому я здесь и оказался.

— Чуть позже мы вернемся к данной теме. А сейчас давайте поговорим о вашей семье в Париже. Вы хотите сказать, что не живете с ними и никогда не жили?

— Никогда.

— Почему так вышло? Почему вы никогда не жили со своей семьей?

— Зачем им такой? Когда я был совсем маленьким, они платили одной бездетной паре, которая обо мне заботилась. Чтобы никто не знал.

— О чем именно?

— Что я сын монсеньора Тьерри Шандонне.

— Зачем вашему отцу понадобилось скрывать, что вы его сын?

— И вы, глядя на меня, смеете задавать такой вопрос? — Он гневно сжимает губы.

— Я только спрашиваю. Почему ваш отец скрывал, что вы его сын?

— Ну хорошо. Сделаем вид, что моей наружности вы не заметили. Очень мило с вашей стороны. — В его тоне угадывается издевка. — Я страдаю серьезным наследственным заболеванием. Близкие меня стыдятся.

— Где живет та бездетная пара? Те, кто, по вашим словам, заботился о вас?

— Quai de l'Horloge [15], очень недалеко от Conciergerie [16].

— От тюрьмы? От той, где держали Марию Антуанетту во время Французской революции?

— Conciergerie — знаменитое местечко. Тамошняя достопримечательность. У меня складывается впечатление, что люди получают особое удовольствие от тюрем, камер пыток, обезглавливания. Особенно американцы. Я же никогда не питал тяги к насилию. А вы меня убьете. Запросто. Штаты на все способны: вы всех убиваете, всех кого не лень. Это часть одного большого плана заговора.

— А где именно в Quai de l'Horloge? Мне казалось, что весь квартал занимают Palais de Justice [17]и Conciergerie. — У Бергер восхитительное произношение, как у человека, знакомого с Францией с детства. — Да, есть и жилые здания, из дорогих. Вы хотите сказать, что ваши приемные родители жили именно там?

— Очень неподалеку.

— А какую фамилию они носили?

— Жобо, Оливер и Кристин. К сожалению, их нет в живых. Уже много лет.

— Чем они занимались? Кем были по профессии?

— Он был boucher [18]. Она — coiffeureuse [19].

— Мясник и парикмахер? — Бергер явно не верит ни единому его слову и знает прекрасно, что он морочит нам всем головы. Жан-Батист — сам мясник и страшный сон парикмахера.

— Да, мясник и парикмахер, — подтверждает тот.

— Вы когда-нибудь виделись со своим семейством, с Шандонне, пока воспитывались у тех людей, живших неподалеку от тюрьмы?

— От случая к случаю я пробирался в дом. Но только с наступлением темноты, чтобы меня никто не заметил.

— Так вас не видели? Почему вы не хотели показываться?

— Да все по той же причине. — Он вслепую смахивает пепел с сигареты. — Родные не хотели, чтобы люди узнали, будто в их семействе есть паршивая овца. Из этой мухи такого бы слона раздули!.. Ведь отец — очень, очень известный человек. Я не вправе его винить. Так что я ходил туда поздно ночью, когда улицы темны и пустынны. Иногда мне перепадало деньжат или что-нибудь из вещей.

— Вас впускали в дом? — Прокурор отчаянно ищет подступы к семейному особняку, чтобы у властей появилась хоть какая-то мало-мальски веская причина выдать ордер на обыск. Впрочем, со стороны сразу понятно, что в этой игре хозяин — Шандонне. Он прекрасно знает, почему собеседница так стремится поместить его в невообразимый замок семейства Шандонне на острове Святого Людовика; я собственными глазами видела этот домище во время недавней парижской командировки. Прокурору не получить вожделенный ордер.

— Случалось. Правда, в доме я никогда подолгу не задерживался и по комнатам не ходил, — говорит он, спокойно покуривая. — В нашем фамильном особняке есть немало помещений, где я вовсе не бывал. Пожалуй, только кухню мне доводилось видеть, да в крыло обслуги захаживал и в залы сразу возле входа. Знаете ли, я все опасался...

— Скажите, сэр, когда в последний раз вы посещали дом своей семьи?

— О, во всяком случае, в последнее время меня там не было. Года два как минимум. Точнее и не припомню.

— Не припомните? Если не знаете, так и скажите. Я не прошу вас угадывать.

— Не знаю. Точно давно. Совершенно уверен.

Бергер нажимает кнопку «пауза» на пульте, и картинка замирает.

— Видите, что он затеял, — обращается она ко мне. — Сначала сообщает информацию, которую невозможно проверить. Какой с мертвых спрос? В отеле зарегистрировался под вымышленным именем и к тому же расплатился наличными. И в довершение всего у нас нет основания для обыска его семейного особняка, потому как он никогда там не жил — едва переступал порог родительского дома, в прямом смысле слова. И уж точно не в ближайшее время. А потому и свежих улик оставить не мог.

— Черт! Основания для обыска отсутствуют, и точка, — добавляет Марино. — Если только не отыщется свидетель, который видел, как он входил в семейный дом или покидал его.