Индекс страха - Роберт Харрис Страница 46

— А вы не могли бы рассказать, как познакомились с ним? — спросил Леклер.

— Конечно, это произошло, когда мы начали работать вместе.

— И как же это случилось?

— Вы хотите услышать всю любовную историю? — Квери закинул руки за голову и облокотился на спинку кресла, положив ноги на письменный стол, — его любимая поза. Он всегда охотно рассказывал про знакомство, хотя делал это уже сотню раз, постепенно превращая ее в корпоративную легенду: так Сирс встретил Роубака, Роллс — Ройса, а Квери — Хоффмана. — На Рождество я был в Лондоне, искал большой американский банк. Мне требовался исходный толчок, чтобы создать фонд. Я знал, что сумею без проблем собрать деньги, поскольку у меня имелись нужные контакты, но отсутствовал план игры, который позволил бы действовать с дальним прицелом. В нашем бизнесе необходима стратегия. Вам известно, что средняя продолжительность существования хеджевого фонда составляет три года?

— Нет, — вежливо ответил Леклер.

— Так вот, это чистая правда. Такова продолжительность жизни среднего хомяка. Так или иначе, но парень из нашего офиса в Женеве слышал об одном ученом, компьютерном фанате, который разработал любопытные идеи в теории алгоритмов. Мы подумали, что сможем нанять его в качестве финансового аналитика, но он отказывался с кем-либо сотрудничать, не хотел с нами встречаться, вообще ничего не желал слушать — полнейший псих и затворник. Мы тогда посмеялись — аналитики. Иными словами, что тут поделаешь? Но что-то меня в нем заинтересовало: я и сам толком не знаю, но возникло какое-то предчувствие. На праздниках я планировал поехать кататься на лыжах и подумал, что нужно попытаться его найти…

Квери решил познакомиться с Хоффманом в канун Нового года, предположив, что даже затворнику придется смириться с шумной компанией в такое время. Поэтому он оставил Салли с детьми в шале, в Шамони, которое они сняли вместе с Бейкерами, крайне неприятными соседями из Уимблдона, и, не обращая внимания на их неодобрение, один поехал в Женеву, довольный тем, что у него появился повод оказаться от них подальше.

Горы испускали голубое сияние под почти полной луной, дороги оставались пустыми. В те дни во взятой напрокат машине не было спутниковой навигации, и, когда Квери подъехал к Женевскому аэропорту, ему пришлось остановиться на обочине и изучить карту «Хертца». Сен-Жени-Пуйи находился прямо по курсу, требовалось только проехать мимо ЦЕРНа, через плоские распаханные поля, покрытые инеем, — маленький французский городок с кафе в центре, вымощенном булыжником. Ряды аккуратных домов с красными крышами, наконец, несколько современных кварталов из бетона, построенных в последние несколько лет. Здания, выкрашенные охрой, балконы с ветряными колокольчиками, складными металлическими стульями и мертвыми наружными ящиками для цветов.

Квери долго давил на кнопку дверного звонка Хоффмана, но не получал никакого ответа. Наконец, вышел сосед и сказал, что tout le monde par le CERN [57]ушли на вечеринку в дом рядом со стадионом. Квери заехал в бар, купил бутылку коньяка и, покружив по темным улицам, нашел нужное место.

Даже через восемь с лишним лет он помнил, какое его охватило возбуждение, когда замки автомобиля защелкнулись с веселым электронным гудением и он зашагал по тротуару к разноцветным рождественским лампочкам и оглушительной музыке. В темноте, на небольшом пятачке кружились люди — смеющиеся пары и одиночки, и он вдруг почувствовал, что все сошлось: и что звезды над этим скучным маленьким европейским городком заняли нужное место, и вскоре произойдет самое важное событие в его жизни. Хозяин и хозяйка стояли у двери и приветствовали гостей — Боб и Мэгги Уолтон, скучная английская пара, заметно старше, чем все остальные. Появление Квери их удивило, а когда он сказал, что является другом Алекса Хоффмана, они и вовсе были поражены. У Квери сложилось впечатление, что они услышали такие слова впервые. Уолтон отказался взять коньяк, словно посчитал его взяткой.

— Вы заберете его с собой, когда будете уходить.

Не слишком дружелюбно, но, если честно, Квери неприятно выделялся в своем дорогом лыжном костюме среди фанатов науки, живущих на государственные зарплаты. Хьюго спросил, где он может найти Хоффмана, и Уолтон ответил, бросив на него проницательный взгляд, что Квери должен его узнать — «раз уж они такие близкие друзья».

— И вы его узнали? — спросил Леклер.

— О, да. Всегда можно отличить американца от всех остальных, ведь так? Алекс стоял один посреди комнаты наверху; вечеринка плескалась вокруг него — Хоффман был красивым парнем и выделялся в толпе, — но он не обращал на это внимания. У него было то самое выражение лица, словно он находился совсем в другом месте — где-то очень далеко. Нет, в нем отсутствовала враждебность, вы должны понять меня правильно, просто он пребывал не здесь. С тех пор я к этому почти привык.

— Именно в тот раз вы впервые заговорили с ним?

— Да.

— И что вы сказали?

— Доктор Хоффман, я полагаю.

Хьюго поднял бутылку коньяка и предложил найти пару бокалов, но Хоффман заявил, что он не пьет, и Квери спросил:

— Зачем же вы тогда пришли на вечеринку в канун Нового года?

Тот ответил, что несколько добрых, но слишком заботливых коллег посчитали, что будет лучше, если он не проведет в одиночестве именно эту ночь. Но они ошиблись, добавил он, ему никто не нужен, он вполне счастлив один. И с этими словами Алекс перешел в соседнюю комнату, вынудив Квери через короткое время последовать за ним. Так он впервые столкнулся с легендарным очарованием Хоффмана. Хьюго чувствовал себя обиженным.

— Я проехал шестьдесят миль, чтобы встретиться с вами, — заявил Квери, преследуя Хоффмана. — Оставил жену и детей, и теперь они плачут на холодном горном склоне. Сражался со снегом и льдом, чтобы с вами познакомиться. Вы могли бы хотя бы со мной поговорить.

— А почему я вас так заинтересовал?

— Я узнал, что вы создаете очень интересное программное обеспечение. Мне о вас рассказал коллега из «АмКор».

— Да, а я ему ответил, что меня не интересует работа в банке.

— Меня тоже.

Впервые в глазах Хоффмана появилась искра интереса.

— И чего вы хотите?

— Хочу создать хедж-фонд.

— А что такое хедж-фонд?

Сидевший напротив Леклера Квери закинул голову назад и расхохотался. Сейчас у них десять миллиардов долларов — скоро будет двенадцать, — и эта огромная сумма находится под их полным управлением, а всего восемь лет назад Хоффман даже не знал, что такое хедж-фонд. И хотя шумная вечеринка накануне Нового года — не самое лучшее место для подобных объяснений, у Квери не было выбора. Он прокричал определение в ухо Хоффмана.

— Это способ максимизации доходов с одновременной минимизацией рисков. Необходима очень серьезная математика, чтобы это работало. Компьютеры.