Употребитель - Алма Катсу Страница 45

Ему показалось, что он только успел смежить веки, а Маргарита уже принялась трясти его за плечо. Адер открыл глаза. Кухарка указывала в сторону лестницы. Свечерело, и старик проснулся. Кухарка принялась зажигать свечи. Вскоре старик медленно и тихо поднялся по лестнице. В руке у него был огарок свечи — той самой, с которой он ушел к себе рано утром.

— Ты встал? Это хорошо, — сказал лекарь, прошаркав мимо Адера. Он прошел к своему столу и покопался в бумагах, на которых было что-то написано на странном языке. — Разведи огонь, — приказал старик, — и принеси котелок. Я сегодня должен приготовить отвар, и ты мне поможешь.

Не глядя на своего нового помощника, лекарь принялся возиться со склянками, каждая из которых была накрыта вощеной тканью и завязана бечевкой. Каждую склянку старик подносил к свету и читал надпись на ярлыке. Несколько баночек он отставил в сторону. Как только котелок прогрелся над пламенем, Адер помог старику отнести склянки к очагу. Присев в сторонке, он стал смотреть, как старик берет из баночек щепотки содержимого и бросает в котелок. Некоторые листья и травы, высушенные и истолченные в порошок, Адер узнал по запаху, но содержимое других склянок было загадочно. Коготь летучей мыши? Или, может быть, мышиная лапка? Петушиный гребень? Три черных пера — но какой птицы? Из одной склянки, достав плотно пригнанную пробку, старик вылил в котелок несколько капель густого темного сиропа, имевшего отвратительный запах. Наконец он опрокинул в котелок кувшин воды и повернулся к Адеру:

— Следи внимательно. Как только проварится хорошенько, загаси огонь, продолжай мешать и смотри, чтобы варево не пригорело. Оно должно стать густым, как смола. Понял?

Адер кивнул:

— А можно спросить, для чего это зелье?

— Нет, спрашивать нельзя, — буркнул старик, но, подумав, добавил: — Со временем узнаешь, когда поумнеешь. А теперь я ухожу. Следи за котелком, как я тебе велел. Из башни не выходи и не спи.

Старик снял с крючка плащ и выскользнул из башни.

Адер все сделал, как было велено. Он уселся близко к очагу, и ему пришлось вдыхать зловонный пар, поднимавшийся над булькающим варевом. В башне было тихо, слышен был только храп Маргариты. Несколько секунд Адер смотрел на то, как поднимается и опускается ее широченный живот под одеялом, и слушал, как хрустит под ней солома. Потом это унылое развлечение ему надоело. Он встал, подошел к столу лекаря и стал рассматривать рукописные страницы, жалея о том, что не умеет читать. «Надо бы упросить старика, — подумал он, — чтоб он научил меня грамоте. Наверняка грамотный слуга был бы для него полезней».

Время от времени Адер помешивал содержимое котелка деревянной ложкой. Наконец варево загустело. Он снял котелок с огня и сдвинул тлеющие поленья к краям очага, после чего водрузил котелок на горячую золу. Сделав это, он решил, что можно отдохнуть. Он завернулся в ветхое одеяло и сел у стены. Его начало клонить в сон, но старик не велел спать. Адер перепробовал все, что приходило в голову, лишь бы не уснуть. Он ходил по комнате, пил холодную воду, делал стойку на руках. Через час он ужасно устал и едва держался на ногах. Но вдруг дверь отворилась, и вошел старик. Похоже, прогулка его взбодрила. Его подслеповатые глаза просто сияли.

Он заглянул в котелок:

— Очень хорошо. Отвар выглядит как надо. Вынь котелок из очага, пусть остынет на плите. Утром перельешь отвар вон в тот большой горшок и накроешь горлышко бумагой. Теперь можешь поспать. Уже почти рассвет.

Так прошло несколько недель. Адер радовался однообразию, оно отвлекало его от мыслей о расставании с семьей, с красавицей Катариной. По утрам он помогал Маргарите, до вечера спал. По вечерам по приказу старика готовил отвары и мази. Иногда лекарь учил его распознавать и собирать ингредиенты. Он водил Адера в лес, где они при свете луны искали особые растения или семена. В другие вечера Адер складывал собранные травы в пучки и подвешивал их к стропилам над очагом. Почти каждую ночь лекарь исчезал на несколько часов и всегда возвращался перед рассветом, после чего тут же удалялся в свои подземные покои.

Прошел месяц-другой, и лекарь стал отправлять Адера в деревню, расположенную у стен замка, чтобы парень менял горшочки с целебными снадобьями на льняную ткань, глиняную посуду, какие-то железные инструменты. К этому времени Адер успел отчаянно затосковать по людям. Ему хотелось с кем-нибудь поговорить, услышать хотя бы собственный голос. Но стоило крестьянам узнать, что он — подмастерье лекаря, и они тут же начинали его сторониться. Может, они и видели, что Адеру одиноко, что ему хочется услышать хоть пару добрых слов, но все же говорили с ним холодно и коротко.

Примерно в это время между Маргаритой и Адером, к его стыду, произошло нечто. Как-то раз, к вечеру, когда Адер проснулся и начал одеваться, Маргарита подошла к его лежанке и схватила его за плечи. Могучими ручищами она швырнула Адера на солому и стащила с него штаны. Ни в ее, ни в его движениях не было нежности. Ни он, ни она не притворялись, что между ними происходит нечто большее, нежели удовлетворение физической потребности. Адер думал о Катарине, но трудно было представить на месте этой глухонемой медведицы его стройную, тоненькую, темноглазую возлюбленную. В конце концов Маргарита противно застонала, откатилась от Адера, встала, одернула юбку и занялась своими делами.

Адер лежал на спине, смотрел в потолок и гадал, не услышал ли их возню лекарь. «Если услышал, как он поступит? Может быть, он и сам порой балуется с Маргаритой… да нет, вряд ли. Наверное, старик по ночам шастает в деревню к какой-нибудь бабе. Может, со временем и я стану туда ходить». Так размышлял Адер. Странная у него началась жизнь, но все же она была не такой тяжелой, как труд на полях. К тому же жизнь могла бы стать еще лучше, если бы ему удалось уговорить старика обучить его искусству целительства. Адер по-прежнему ужасно тосковал по своей родне, но размышления о будущем его утешили. Он решил покориться судьбе.